слежение и тому подобные групповые действия. К третьему типу игр относятся уже рассматривавшиеся игры самого разнообразного характера и сугубо индивидуальные, основанные на использовании приобретенных рефлексов и на тех элементах неожиданности, которые составляют основу игровых действий. Последние, по-видимому, далеко не у всех собак проявляются достаточно четко. Разумеется, границы между разными типами игр не слишком резкие. Известно подробное, научно обоснованное описание игр боксера, из которого, однако, нельзя почерпнуть ничего, кроме анализа механизма совместных игр представителей этой породы. Думается, боксер вполне способен и к играм «высокого уровня». Эти последние гораздо труднее изучать с точки зрения чистой науки, они не наблюдаются даже у всех собак одного помета, воспитываемых вместе.
Во время игры одно какое-то действие неожиданно ослабевает и исчезает, сменяясь другим. Поэтому для тщательного анализа игры, носящей, например, агрессивный характер, необходимо прибегать к киносъемке. Невооруженным глазом невозможно проследить за изменениями мимики собак, столь характерными для игры и именно во время игры происходящими необычайно быстро. Любопытство, а вернее, желание исследовать — очень важный возбудитель самых обычных игр собаки. Молодая собака, приближаясь к незнакомому предмету, начинает совершать действия, которые позднее, став взрослой, она будет совершать при преследовании или поимке добычи. Незнакомый, немного пугающий предмет, если он только не возбуждает страха, приводящего к паническому бегству, у собаки, находящейся в очень игривом состоянии, может вызвать желание подкрасться и совершить быстрое нападение с использованием характерных для этого заключительных прыжков или «прыжков за мышью». После этого она хватает предмет и трясет его, словно перед ней небольшое млекопитающее. Так в играх собака аккуратно следует по тем «тропкам инстинктов», которыми она руководствуется при завершении совсем других жизненно важных для себя действий. Даже у двухмесячных щенков элементы агрессивной игры развиты настолько, что мы можем без труда различить движения, связанные с подкрадыванием, нападением, борьбой и даже убийством жертвы.
У одних собак более распространены игры, содержащие в качестве основных факторов элементы агрессивных действий, для других обычны игры, содержащие движения, необходимые для поимки добычи. Уже в играх щенка преобладают элементы, указывающие на активность собаки и свойства ее характера, которые проявятся позднее, когда она станет взрослой. Боксеры играют в основном в игры, где видное место занимают погоня и агрессивное поведение. Мои таксы, будучи щенками, помимо агрессивных очень любили игры, где приходилось много копать передними лапами. Такса, являясь породой норных собак, охотно копает землю в поисках мелких грызунов и делает это весьма основательно. Терьеры с особым удовольствием играют в игру, где необходимо изо всех сил вытаскивать какой-то предмет; они готовы делать это как сообща, так и с помощью человека.
Подобные игры, как я полагаю, характерны для всех собак, правда в разной степени. Когда собака изо всех сил тащит какой-то предмет, ее мышцы изотонически напряжены, благодаря чему животное остается на месте и в том же положении, если хватка вдруг ослабевает. С ворчанием, которое все усиливается, время от времени повторяя встряхивающие движения и сильно вытягивая лапы вперед, собака пытается завладеть предметом, с которым играла. Для успешного завершения игры ей требуется всего лишь остаться на месте или поближе подойти к товарищу по игре и предложить ему игрушку, чтобы снова помериться силами. Сделав это, она быстро отбегает чуть назад, словно приглашая подругу включиться в преследование или другие действия и начать все сначала. Бег с игрушкой в зубах, как бы имитирующий бегство от соперника, по-видимому, отражает признаки разных настроений: тут наверняка прослеживаются позы, характерные для запрятывания добычи и переноса ее в другое место. В погоне можно обнаружить стремление следовать за другой собакой (некое подражательное движение), а также явное желание завладеть игрушкой.
Довольно часто моя такса-мать, отличавшаяся спокойным нравом (она, например, совершенно не интересовалась дичью), бывала подвержена настроению, которое мы в семье называли «настроением выдумщицы». Оно проявлялось только на открытом воздухе. В нем можно было проследить смесь любопытства и игривости, но при этом такса всегда была спокойна и весела. Медленно продвигаясь вперед и как бы изучая местность, она вдруг замечала вблизи себя какой-нибудь объект, возбудивший ее интерес, но не показавшийся ей опасным. Это мог быть, например, кусок коры, плавающей в луже, или маленький красный клещ на прибрежной скале, а то и муравей, ползший по ее ногам или по земле, — одним словом, любой маленький движущийся предмет, не представляющий опасности. Так же такса реагировала на плеск волн в расселине скалы. Очень осторожно, но без робости и попытки подкрасться такса приближалась к заинтересовавшему ее предмету (при этом ее благодушная физиономия становилась еще более выразительной), очень внимательно осматривала его и пространство вокруг, обнюхивала, а иногда даже на миг погружала морду в воду, делая выдох. В течение всей процедуры, длившейся обычно несколько минут, собака выглядела очень довольной и слегка любопытной. Но самой незначительной помехи — будь то оклик хозяина или волна рассекаемого пролетающей вблизи птицей воздуха — было достаточно, чтобы спугнуть благодушное настроение. Я лично назвал бы такое настроение проявлением «душевного начала». Ведь собака исследовала только те объекты, которые, как ей было известно заранее, незначительны и совершенно безопасны, но в то же время неожиданны и непредсказуемы. Вероятно, последнее обстоятельство оказывалось решающим, как и в том случае, когда собаку интриговала невозможность предугадать, куда покатится мяч, который она сбрасывала со стула. С таким настроением у таксы мы сталкивались только в ясные теплые дни и при условии, что она была в хорошо знакомом месте и к тому же весьма спокойна.
Собаки с повышенным охотничьим инстинктом, как правило, больше интересуются играми, и этот интерес сохраняется у них даже в старости. С другой стороны, собаки, не интересующиеся охотой или поимкой добычи, и в играх не совершают действий, носящих ярко выраженный охотничий характер. Животные, склонные к агрессивности, играя, скорее оказываются в состоянии, быстро переходящем в агрессивное, но все же это нельзя назвать настоящим нападением. Лишь в том случае, если обе играющие собаки обладают агрессивным характером, дело может кончиться потасовкой. Если шерсть на спине играющей собаки вдруг поднялась, игривый тон «речи» изменился, значит, игра перешла в агрессивность, на что в первую очередь указывает более активное ведение игры; хозяин, знающий свою собаку, тотчас это заметит. Если же шерсть на спине стала дыбом, значит, собака готова защищать предмет, с которым она играла. Но товарищ по игре обычно быстро замечает перемену в ее настроении и, не мешкая, отказывается продолжать игру; его более не интересует игрушка, и он спокойно расстается с ней. В результате агрессивность исчезает, а с ней и желание играть.
Случается, что две собаки, равные по силе, оказываются в агрессивном состоянии одновременно. Если одна из них склонна проявить покорность, то она особо чувствительна к перемене настроения своей подруги. Так, такса-дочь каких-нибудь несколько секунд могла играть со своей матерью, когда они тянули веревку за концы в разные стороны. Игра начиналась с очень характерных призывных движений, инициатором обычно была мать. Однако игровое настроение дочери мгновенно прерывалось, как только в ворчащем голосе матери появлялись нотки агрессивности. Такса-мать, играя с дочерью, легко возбуждалась. Она терпеть не могла, когда дочь ворчала, и реагировала на это так, словно ворчание дочери было агрессивным. Зная, что она сильнее, мать тут же давала дочери наглядный урок. Дочь это знала, поэтому, заметив, что мать сердится, она, хоть и выражая явное неодобрение, уходила прочь и по крайней мере в течение получаса не соглашалась возобновлять игру. Если я придерживал веревку за середину, собаки могли спокойно тянуть ее каждая в свою сторону, и ворчание матери не становилось агрессивным. В этом случае игра продолжалась до тех пор, пока не наступала усталость или не возникало какое-нибудь отвлекающее обстоятельство.
Игра такс с проявлением дружелюбия порой продолжалась свыше десяти минут кряду. Когда мать и дочь стали старше, столь длительные игры были уже редкостью. Характерная особенность подобных игр: отдыхая, собаки — одна или обе — лежали на спине в позе, напоминающей крайнюю степень покорности, которую собаки обычно выражают, падая на спину. В такой позе они пытались несильно ухватить друг друга за лапу или за морду. Стычек игра не вызывала, а заканчивалась всегда тем, что одна из собак вставала и энергично встряхивалась: после игры следовало привести шерсть в порядок.
Подобная же игра является наиболее характерным смещенным
