имеют, что собаки бывают злыми. Конечно, большинство собак настроено к детям вполне миролюбиво, но есть и исключения, а это — достаточно веское основание для осторожности.
Тот, кто не хочет рисковать, гладя незнакомую собаку, должен разбираться в мимике, позах и движениях, отражающих ее настроение. Если собака, пользуясь этими средствами выражения, проявляет недружелюбное отношение к незнакомому человеку, то, гладя ее, он берет всю ответственность на себя. Гладить такую собаку — значит навлекать на себя опасность. Никому ведь в голову не придет запихивать руку в машину, кромсающую инородные предметы. А возбужденная или рассерженная собака напоминает именно такую машину! По закону владелец собаки несет ответственность за ее опасные действия по отношению к людям и домашним животным. Но разумно ли, поправ законы природы, взывать потом к статьям юридических актов? Почти любая собака, в том числе добродушная легавая и крошечная декоративная, будучи спровоцированной, может представлять опасность для маленьких детей. Несведущий и ненаблюдательный человек, погладив, даже с хорошими намерениями, собаку, становится таким провоцирующим фактором. Так что не стоит быть «запанибрата» с незнакомой собакой, не получив на то согласия хозяина. Лишь домашние знают, в каких случаях их любимица дружелюбна к другим людям. Следует помнить, что собака способна испытывать одновременно два, казалось бы, совершенно различных настроения. Так, обе мои таксы, сидя у меня на руках, бывают агрессивными к чужой собаке или незнакомому человеку и в то же время испытывают самые дружеские чувства ко мне. Стоит только посмотреть, как меняются их мина и голоса, когда они смотрят на меня или когда перед ними объект, вызывающий агрессивность. А если агрессивность особенно сильна, собака неожиданно, как бы по ошибке, мимоходом, может на миг обрушиться и на меня. Разъяренная, находящаяся под воздействием адреналина собака становится не в состоянии различать приятные и неприятные объекты.
Можно с полным основанием утверждать, что собаки обладают известным «чувством юмора». Конечно, строго говоря, это не то чувство юмора, к которому мы привыкли, а способность собак в определенных обстоятельствах реагировать на явления, которые мы, люди, воспринимаем как комические. Когда те или иные органы чувств сообщают животному противоречивые сведения о каком-то известном ему предмете или человеке, его реакцию можно сравнить с нашей в подобной ситуации. Но при этом оно не должно испытывать страха, ибо у напуганной собаки любые проявления «юмора» исчезнут. Позвольте привести пример явной демонстрации собачьего «чувства юмора». Собака видит, что один из членов семьи одет как-то необычно. Возможно, и лицо у него не совсем обычное (в таком случае воздействие всегда сильнее). Но по запаху или голосу собака узнает хорошо знакомого ей человека. И тогда она начинает совершать всевозможные прыжки, издавать разнообразные звуки, словом, будет вести себя «весело». Два из трех моих скотч-терьеров с энтузиазмом играли в такие игры с моими домашними, получая от этого истинное удовольствие. Чем необычнее была одежда и чем смешнее передвигался «ряженый», тем забавнее становилась игра для животных и тем нагляднее проявлялась их радость. Первая реакция всегда была такая: терьер выжидающе и внимательно следил за появлением переодетого человека в дверях, подмечая даже небольшие изменения в его внешности. На очки он реагировал сразу, даже если человек надевал очки с другой оправой. Но, чтобы реагировать на переодевания, собака должна быть в игровом настроении и ждать чего-то необычного от знакомых людей. Покрывало или парик на голове «актера» вызывали у моих собак бурный восторг: перед ними был человек, которого они хорошо знают, а выглядел он весьма странно!
Удивительно, но порой собака почти не обращает внимания на одежду человека, а в другой раз узнает его именно по одежде. Видимо, это объясняется тем, что люди переодеваются слишком часто, и животное, по крайней мере дома, не считает манеру одеваться сколько- нибудь важным отличительным признаком членов семьи. Только если одежда разительно отличается от обычной, собака заметит это. Обычно мужчины долго ходят в одном пальто, и собака приучается различать мужскую половину семьи как раз по верхней одежде. Любопытно, что собака не отреагирует как-то необычно, если хозяин выйдет с ней на прогулку, скажем, в ночной пижаме. Но зато какой будет реакция, если одеться так, словно вы собрались в деревню или на охоту! Собака быстро сопоставит эту одежду с предстоящей поездкой туда, где она сможет дать волю своим инстинктам.
Суточный ритм собак отличается от такового у волков. От изначального, частично ночного образа жизни волка в поведении собаки осталось немногое. Собака обычно не передвигается по ночам, а, подобно человеку, в это время спит. К тому же она много спит и днем. Вместе с тем у нее довольно хорошо развита способность предвидеть что-то для себя выгодное или просто приятное как раз в то время, когда это должно произойти. Этот феномен известен многим владельцам собак. Чем четче день животного разделен на отдельные циклы, повторяющиеся изо дня в день в равномерных отрезках времени, тем точнее оно знает о приближении какого-то события. В городе суточный ритм семьи, как правило, не столь строг, чтобы собака могла, например, предугадать возвращение домашних с работы с точностью до получаса. Собака выучивает распорядок дня, и у нее есть способность, сходная с человеческой, определять время наступления тех или иных событий. К сожалению, мы не знаем, насколько точно срабатывают эти «внутренние часы» животного в выгодных для него обстоятельствах. В моей же семье таксы с точностью до 20 минут определяли время прихода главы семьи на завтрак. Мое возвращение домой к обеду они вычисляли далеко не столь точно и больше реагировали на то, когда меня ждали домашние. У таксы-матери была интересная особенность: почти каждый вечер, часа через два после обеда, она звала мою жену варить кофе. Делала она это так: пристально смотрела на жену и, если этого оказывалось недостаточно, принималась лаять. Причем побуждал ее к этому не голод, а скорее традиция и иногда обыкновенная жадность — вдруг что-нибудь и ей перепадет. По существу же собаку интересовал не сам сбор домочадцев, а заведенный ритуал.
На вечернюю прогулку собаки просились независимо от того, побуждала ли их к этому физиология, ибо иногда успевали оправиться еще во время «внепланового» выхода на двор. Просто прогулка для них — занятие в любом случае интересное. Когда говорят о способности собаки точно предугадывать события, необходимо помнить, что мы сами невольно становимся для животных верными сигналами предстоящего действия.
Очень многие собаки вполне определенно реагируют на различные картины, но лишь на те, на которых запечатлен важный для них предмет, под правильным углом зрения и на некотором удалении. Небольшие картины при рассмотрении вблизи не вызывают у животного никаких реакций, которые говорили бы о способности понимать их содержание. Одних собак занимают развешанные на стенах картины с изображением сородичей и — в некоторой степени — предметов, которые могут как-то их заинтересовать. Других такая картина «волнует» лишь при первом показе: они ее обнюхивают и даже пытаются заглянуть за холст. Убедившись, что это всего лишь картина, собака больше на нее не реагирует. Но есть собаки, которые, даже рассмотрев картину вблизи и удостоверившись, что ее «герои» неживые, и в дальнейшем будут проявлять интерес к живописи. Первая моя такса была именно такой любительницей.
Телефильмы о животных с множеством живых голосов могут вызывать у собак большой интерес. Собака порой по нескольку минут внимательно следит за происходящим и будет продолжать смотреть, даже когда убедится, что это кино. А лающая с экрана собака вызывает у некоторых четвероногих зрителей ответный неистовый лай. Их не смущает, что «подруга» неживая. Более спокойные собаки просто внимательно взирают на «героинь» телеэкрана. Голоса животных, на которых чаще всего охотится собака, тоже не пробуждают в ней особых чувств, кроме желания наблюдать. Волчий вой возбуждает лишь интерес, а не страх или лай. Голос неясыти у моей младшей таксы вызвал чрезвычайный интерес: дело в том, что хищница однажды спикировала на нее. Да и другие мои собаки, некоторые даже не зная голоса этой птицы в природе, явственно реагировали на ее «ауканье».
Из сказанного можно, вероятно, сделать следующий вывод: собака, подобно человеку, знает, что картины или кинофильмы не являются реальностью, в которую она может как-то вмешиваться, но при этом, как и человек, реагирует на их содержание; об этом
