– Тогда отпусти меня. Позволь мне умолять их о прощении.
Моргот только покачал головой.
– Я приказываю стае, – напомнила Маэв.
– Только до тех пор, пока я этого хочу. Поскольку ты так хочешь проверить мое могущество, я обещаю тебе, что стая не откликнется на твой призыв ни завтра, ни послезавтра, и вообще никогда. Так будет, потому что я так хочу.
Но эта потеря мало что значила для Маэв. Ее стая представляла собой слегка натасканных псов, которые жирели и набирались сил для того, чтобы попасть в лапы трех ведьм. Маэв не было никакого дела до стаи. Тем не менее коварство Моргота больно ее ужалило.
– Я хорошо служила тебе, – снова напомнила она ему.
– Ты служила своим собственным интересам, – возразил Моргот.
– Что же мне теперь делать? – простонала Маэв жалобно.
– Из тебя получается превосходная лисица, – вмешался Джонатан, и на его губах появилась торжествующая улыбка.
– Послужи нам обоим в этом обличье, – прибавил Моргот.
Маэв вздрогнула, повернулась и выбежала из пещеры. Вслед ей неслись раскаты мелодичного смеха Джонатана.
Колдуньи никогда не были столь неблагодарны и требовательны по отношению к ней. Разумеется, и в облике лисицы она была превосходна; никогда ей не доводилось встречать животное с таким безупречным мехом, однако тело лисицы, каким бы прекрасным оно ни было, едва ли было создано для того, чтобы носить все те драгоценные украшения, которые Маэв так любила и настойчиво собирала; не годилось оно и для того, чтобы соблазнять мужчин и превращать их в послушных рабов, чтобы петь и танцевать, словом – для всего того, что делало жизнь Маэв в Тепесте такой приятной.
Моргот помог бы ей, если бы мальчишка попросил его об этом. Но он не попросил. Если это означало войну, что ж – пусть будет война.
Вернувшись домой, Маэв снова осмотрела себя со всех сторон. Язвы разрастались, а рана на плече удлинилась. Маэв быстро оделась и, сжимая в руках испачканную в крови ткань, при помощи которой она мыла и отчищала свое тело, вышла из домика и пошла по узкой тропинке на окраину поселка. Там она, по- прежнему сохраняя человеческий облик, упала на снег и вытянула вперед руки, словно пытаясь добраться до промерзшей земли и вцепиться в нее ногтями.
Три охотника нашли ее перед рассветом. Они принесли ее в гостиницу, и лекарь, который всю ночь ухаживал за Кези, был единственным, кто не спал в этот ранний час. Маэв уложили на скамью возле дверей. Опасаясь, что Маэв может быть не столько ранена, сколько больна, охотники отошли от нее подальше и встали рядом с койкой, на которой завернутый в меха тревожно спал Кези. Лекарь осмотрел ее язвы и заставил выпить немного вина. Когда ее ресницы затрепетали, он спросил ее, что случилось.
– На меня напали, – прошептала Маэв.
– Кто? Волки?
– Нет. Это был человек, и одно его дыхание опалило мою кожу, в то время как его когти рвали мое тело… Он заразил меня какой-то колдовской болезнью. Мы все знаем этого человека… – Несмотря на болезнь ее голос звучал по-прежнему уверенно и властно. Ее спасители внимательно прислушивались. – Это был Джонатан, – закончила Маэв.
– Видел кто-нибудь Джонатана прошлой ночью? – спросил лекарь.
Охотники затрясли головами. Один из них покосился на Кези и сказал:
– Его дочь упоминала о серебряном тумане. Может быть, это… – Он замолчал, так как из своей комнаты спустилась Сондра, готовая приступить к своим утренним заботам. Ее одежда была в беспорядке, а глаза припухли со сна. Увидев посторонних, она откинула назад волосы и поправила свое рабочее платье.
– Что-нибудь произошло? – спросила она, заметив их серьезные лица.
– А где Джонатан? – с невинным видом спросил лекарь и добавил еще более легкомысленно: – Он нам нужен, чтобы помочь перенести Кези.
– Он спустится через несколько минут, но я могу пойти поторопить его, – предложила Сондра.
– Не нужно. В какой он комнате?
– Последняя по коридору направо.
Маэв откинулась на подушку, притворяясь ослабевшей, в то время как со скрытой радостью она наблюдала за тем, как охотники, перешептываясь, взбираются вверх по ступеням. Затем до нее донесся удивленный вскрик Жона, встретившегося с охотниками в коридоре, и короткий шум возни.
«Охотники недооценили юношу», – подумала Маэв, прислушиваясь к испуганным воплям наверху. В следующую секунду все четверо во главе с доктором скатились вниз по ступеням лестницы, сбивая друг друга с ног, спасаясь от огненных шаров, которые преследовали их по пятам. Из своей комнаты выскочил на шум Андор. Заглянув в холл, он сразу попятился назад и вернулся с простыней, которой принялся сбивать пламя. К тому времени, когда пожар был потушен, Джонатана и след простыл.
Маэв видела, как он убегал.
– О да, я просто превосходная лисичка, – одними губами прошептала она, поправляя пожелтевшим пальцем свои все еще прекрасные волосы.
Сидя в пещере возле отца и ожидая его пробуждения, Джонатан думал о пылающем «Ноктюрне», об Андоре с его простыней. Ему вдруг пришло в голову, что все заклинания, которые он выучил, были смертоносными и опасными. Таков был его собственный выбор: он мог бы выучить и другие. Теперь Жон пытался овладеть заклятьем, при помощи которого можно было метать молнии. Сила, которой он надеялся овладеть, пугала его. Если он недостаточно хорошо сосредоточится или ошибется, читая заклинание,
