ливрее, в комнату ворвались три дюжих молодца.
– Бейкер, что… что ты здесь делаешь? – с несчастным видом спросил Дэвид.
Гейбриел глубоко вздохнул и расслабил плечи.
– Милорд, вам не следовало убегать от нас. – Один из вошедших подошел к их столу. – Ваша мать будет беспокоиться. Мы искали вас по всем игорным домам Лондона.
– Вы пришли вовремя, – сказал Гейбриел телохранителю графа Уэстбери. – Мы с его милостью как раз собирались уходить.
Двое из людей Баррета встали и, казалось, ожидали приказания своего хозяина. Но Баррет, очевидно, понимал, что дело проиграно. Двое телохранителей держали в руках тяжелые трости, а у третьего в оттопыренном кармане явно был пистолет.
– Сегодня ты выиграл, Синклер, – сказал он. – Но запомни мои слова – чтобы насладиться своим выигрышем, тебе надо оставаться живым.
От его мрачного тона у Гейбриела похолодела спина, но он ничем себя не выдал.
– Я не забуду, – сказал он.
В сопровождении пошатывавшегося Дэвида и его телохранителей Гейбриел вышел из притона на темную улицу. Но ночь уже отступала. На востоке над низкими зданиями узкой улочки появилась светлая полоса. И Гейбриелу, радовавшемуся счастливому исходу, казалось, что даже сточные канавы не издают обычного зловония.
– Дэвид, дай мне слово, что никогда больше не придешь сюда, – сказал он.
– А? – Дэвид споткнулся, один из слуг хотел поддержать графа, но Гейбриел остановил его.
– Пусть он вываляется в грязи, – спокойно объяснил Гейбриел. – Это заставит его в следующий раз подумать.
Он поднял Дэвида и поставил на ноги. Дэвид, падая, разбил нос, и кровь капала на его покрытый грязью вечерний фрак. Пахло от него отвратительно.
– Больше так не напивайся, – только и сказал Гейбриел. С нравоучениями можно было подождать, а сейчас они должны выбраться из этого места, пока Баррет не собрал свою шайку. И они быстро шли вперед, вглядываясь в окружающую темноту.
Дэвид спотыкался, телохранители тихо переговаривались, Гейбриел хранил молчание. Холодный пот выступал на его спине, когда он думал о том, чем он рисковал и как близок был к поражению. Больше никогда. Он быстро терял всякий интерес к игре. Он всего лишь хотел вступить в права и научиться хорошо управлять имением. Показать Баррету, что он будет лучшим владельцем. Показать отцу, что его младший сын не ничтожество, каким его считали, доказать, чего он стоит.
Доказать это, может быть, и самому себе.
Они шли, и улицы постепенно становились шире и чище. За их спиной поднималось солнце, и скоро его золотые лучи осветили Лондон. Начинался новый день, и в жизни Гейбриела тоже наступал новый день. И он не собирался тратить время зря.
Глава 12
Происшествие в игорном доме напомнило Гейбриелу, что ему следует как можно реже выходить из дома, чтобы не попадаться на глаза Баррету и его шайке. Но поскольку он еще старался избегать и Психею, и ее семью, то на следующий день ему стало так скучно, что он спустился вниз поболтать с Грином, неудачливым актером, который обрадовался поводу отложить перо.
– Ужасно устают запястья, милорд, – пожаловался «секретарь», растирая руки. – Не понимаю, как только писаки могут изо дня в день этим заниматься?
– Отдохните, – предложил Гейбриел. Он позвонил и приказал лакею принести два бокала портвейна.
Лицо Грина просветлело.
– Благодарю вас, милорд, благодарю.
Гейбриела не удивляло, что этот человек не добился успеха на сцене.
– Вы должны вжиться в роль, – посоветовал он. – Будьте секретарем, постоянно думайте так, как думает секретарь.
– Вы говорите как знающий человек, милорд. Вы много играли, не так ли?
– Можно и так сказать, – согласился Гейбриел.
Иногда он чувствовал, что много лет играет какую-нибудь роль – козла отпущения, мошенника, негодяя. Кто он был на самом деле? Трудно сказать. Он был почти мальчишкой, когда его с позором выгнали из дома, и с тех пор эта игра превратилась в способ выживания.
Лакей вернулся с бокалами вина на серебряном подносе. Грин с жадностью ухватился за бокал.
– Я никогда не играл вне сцены, – продолжал Грин. – Полагаю, у леди есть особые причины.
– И мы не будем их обсуждать, – твердо сказал Гейбриел.
– Да, милорд, – согласился актер.
– Оставляю вас с вашей работой.
Гейбриелу не стоило задерживаться здесь, актеру слишком хотелось посплетничать. Он вышел из комнаты и в нерешительности остановился в холле. Гейбриел старался убедить себя, что удерживает его здесь только необходимость иметь убежище, роскошь, которой он так долго был лишен, и горячая ванна. Но, стараясь избегать общения с семьей, Гейбриел понял, что он нашел здесь не только приют, а нечто более ценное.
