Не ожидав от маркизы такой прыти, сестры остолбенели.
Маркиза сопроводила их в гостиную, где на диване лежала груда рулонов и отрезов ткани – тончайшего шелка и великолепного атласа разных расцветок. Рядом красовались кружева, пуговицы, броши и прочие аксессуары. Глаза Офелии округлились, а у Корделии они едва не вылезли из орбит.
– Это чересчур щедро с вашей стороны, миледи, – сказала Корделия.
– Ерунда! – сказала маркиза. – У юных леди должен быть большой гардероб. Светское общество очень придирчиво к новичкам, учтите это! Ну, выбирайте себе ткань для своих нарядов, красавицы! – Она улыбнулась.
Корделия робко протянула руку к штуке шелка цвета морской волны. Ткань оказалась приятной на ощупь. Корделия дотронулась до нее только одним пальцем и тотчас же отдернула руку, боясь испачкать дорогую материю.
– Либо мы попали в рай, – прошептала Офелия, – либо я сплю и вижу чудесный сон.
– Я рада, что вам все понравилось! – рассмеявшись, сказала Марианна. – В четверг я даю званый ужин для близких знакомых. Почему бы вам не пригласить на него викария и его кузена в знак благодарности за их заботу о вас?
– Прекрасная мысль, – сказала Офелия не раздумывая. – Мы у вас в вечном долгу, Марианна. Вряд ли мы сможем когда-нибудь вас отблагодарить.
– Мне и не надо никакой благодарности от вас, – с хитрой улыбкой сказала она. – Вы избавили меня от скуки! И от выслушивания брюзжания моего супруга, который ненавидит городской шум, смог и толчею на улице. Он заметно повеселел с вашим появлением в нашем доме, уже не скучает по усадьбе.
В правдивости последнего утверждения Корделия усомнилась, но благоразумно промолчала. Однако ей хотелось задать маркизе другой важный вопрос. Выдержав паузу, она сказала:
– В доме викария живет еще один его кузен, Эвери. Могу ли я пригласить его на ужин? Если это вас не обременит, разумеется.
– Конечно, можете, моя дорогая! Это нас ничуть не затруднит! – воскликнула маркиза, умело скрыв любопытство, промелькнувшее в ее глазах.
Офелия удивленно покосилась на Корделию, но та предупредила ее вопрос выразительным взглядом: дескать, я объясню тебе все позже. Офелия похлопала глазами и принялась осматривать рулоны материи.
Перед тем как лечь спать, Офелия зашла к сестре.
– Зачем ты хочешь пригласить сюда Эвери? – спросила она.
– Чтобы выяснить, какое он имеет отношение к табакерке, которую безуспешно пытается выкрасть из комнаты Неттлса Рэнсом, – ответила Корделия, наморщив лоб.
– Этот сюжет надо непременно обыграть в моей пьесе, – заявила Офелия, просияв.
– Даже не думай! – вскричала Корделия. – Ведь я пока еще ни в чем не уверена. Просто мне пришло в голову попытать удачи, воспользовавшись удобным случаем.
– Прекрасная идея, – сказала Офелия. – Ее я непременно использую в своей следующей пьесе. Ты же не станешь возражать, дорогая? – Она рассмеялась, звонко и громко, как ребенок. – Если хочешь, я прочту тебе несколько строк. Не дуйся на меня! Лучше послушай.
Офелия продекламировала строки, которые она сочинила и добавила к тексту пьесы. Корделия сказала:
– Не надо слишком часто вносить в текст дополнения и менять уже написанное. Ты и так уже путаешь слова. Остановись наконец на каком-то одном варианте и выучи его назубок.
– Пожалуй, ты права, – согласилась Офелия. – Но разве сделанные мной изменения не улучшили пьесу?
– Разумеется, улучшили! В этом нет никаких сомнений, – сказала Корделия и широко улыбнулась.
Офелия порывисто обняла ее и ушла в свою комнату.
На следующее утро, точно в назначенное время, приехала модистка, чтоб снять с девушек мерки. Но семья все еще сидела в столовой за столом и доедала яичницу с ветчиной. Мысль о нарядах из тончайших цветных тканей только прибавила сестрам аппетита. Они за обе щеки уплетали завтрак, позабыв обо всех проблемах.
Представляя себя в новом красивом платье, Корделия вспоминала Рэнсома Шеффилда, которого она собиралась пригласить в четверг на званый ужин. Любопытно, думала она, вытянется ли у него от удивления лицо или же оно останется бесстрастным? Взглянет ли он на нее с восхищением или же насмешливо смерит циничным взглядом своих серых глаз? От волнения сердце у, нее в груди застучало быстрее, а ноздри чувственно затрепетали.
После снятия мерок двойняшки накинули на плечи шали и отправились в театр в нанятом специально для них приличном экипаже. Холодный ветер гнал по мглистому небу темные тучи. Но пасмурная погода ничуть не омрачила Офелии настроение. Она была бодра и весела.
– Я взяла из дома выстиранные и выглаженные сценические костюмы, – хлопнув по узелку у нее на коленях, сказала она сестре. – Если только кто-то еще раз к ним хотя бы прикоснется, я повыдергиваю нахалке все волосы.
Корделия улыбнулась.
В театре сестры расстались. Корделия отправилась в свою каморку штопать костюмы актеров, Офелия же пошла в гримерную. Надев передник, Корделия с головой ушла в работу. По коридору мимо швейной мастерской несколько раз прошел Рэнсом. Но он только поприветствовал ее издали кивком и не проронил ни слова.
Корделия притворилась, что это ее совершенно не задело, хотя внутри у нее все кипело от досады.
