понять, есть ли внутри автомобиль. Мы вошли через боковую дверь впереди, и Адриана включила электричество.
Фредди сидел у стены рядом с «бентли». В его правой руке был большой пистолет. На груди виднелось пулевое отверстие, невидящие глаза ныне покойного члена парламента смотрели прямо вперед.
Адриана подбежала к нему. Опустившись на колени и схватив его за плечи, она прижалась к нему и сказала:
– О Фредди, они добрались до тебя… до тебя. И ты в этом не виноват. Виновата я. Я убила тебя, – говорила она, всхлипывая. – Фредди, Фредди, Фредди… – Она нежно коснулась его щеки, как, я помнил, делала в больничной палате. – Мой старый моряк. – Она села на пол рядом с ним, бросила пистолет, взяла обеими руками его правую руку и зарыдала.
Внимательно оглядывая помещение, я обогнул «бентли» и заметил темное пятно на полу. Небольшое кровавое пятнышко, где-то в пол-ладони. У двери было разбрызгано еще несколько. Дверной косяк треснул, и в дереве виделся след от пули.
– Он ранен, – сказал я. – Гассман ранен! Фредди, должно быть, попал в него.
– Фредди мертв, Чарли, – задыхаясь, глухо сказала Адриана.
Я подошел к ней:
– Вы были правы. Фредди, видимо, вышел. Когда он вернулся, Гассман ждал его в гараже с ружьем, взятым из дома. Но он не рассчитывал, что Фредди тоже вооружен. – Я оглядел сцену преступления и продолжил: – Он выскочил из-за машины со стороны дома, но Фредди, должно быть, увидел или услышал его, успел что-то заподозрить – и успел выстрелить.
Я осмотрел цемент и увидел еще капли крови, ведущие к задней двери гаража. Вместо того чтобы последовать за ними, я вернулся к двери, через которую мы вошли, – на другой стороне, с фасада. Потом осторожно обогнул здание в темноте. Я держался подальше от белых стен и сконцентрировал внимание на садовом кустарнике и лужайках. Но даже при атом я был прекрасной мишенью, если Гассман все еще находился поблизости.
Через пять минут я вернулся в гараж и понял, что Адриана так и не пошевелилась. Она сидела, прислонившись к стене, рядом с телом Фредди, вцепившись в его руку. Казалось, меня она не заметила.
– Гассман, в чьем бы теле он ни находился, ушел.
Она не реагировала. Я еще несколько секунд подождал, потом глубоко вздохнул и нагнулся так, что мое лицо находилось на одном уровне с ее – и Фредди.
– Адриана, – мягко позвал я.
Ее глаза медленно сфокусировались на моем лице.
– Чарли, Фредди…
– Я знаю. И сочувствую. Он был прекрасным человеком.
– Он никогда и ничего не боялся.
– Я знаю.
Она кивнула и снова посмотрела в лицо покойного мужа.
– Адриана, вам тоже надо быть отважной. И надо позвонить в полицию.
Она с усилием перевела взгляд на меня;
– Я ничего не соображаю, Чарли. Что я им скажу? Что они у меня спросят?
– Давайте вернемся в дом, Адриана. Вместе обдумаем.
Я увел ее в дом, подальше от тела Фредди. Мы прошли в переднюю, и она села в кресло. Я налил ей бренди. После первого глотка Адриана начала безудержно рыдать, а я ничего не мог сделать, кроме как положить руку ей на плечо, пока она не затихла.
– Нам надо все обдумать, – сказала она. – Полицейские не знают, где я была. Я могла вернуться откуда угодно и обнаружить все это.
– Возможно, вас кто-то узнал в пабе, несмотря на волосы. И сэра Артура, кстати, тоже наверняка опознали. Когда об этом напишут в газетах, кто-нибудь может вспомнить, что видел вас обоих за чаем в Кингстоне.
– Надо предупредить сэра Артура до того, как полиция свяжется с ним. – Адриана снова потеряла самообладание, но через мгновение взяла себя в руки.
– Кто-то может вспомнить, что с вами был третий, и это тоже придется объяснить, – сказал я.
Она задумалась:
– А третьим был пожилой плешивый господин, с которым мы познакомились там, в пабе.
– Да, паб был переполнен. Ему больше некуда было сесть.
Я позвонил Конан Дойлу и рассказал, что мы обнаружили. Он кратко поговорил с Адрианой. Потом мы некоторое время обсуждали детали. Хотя ему и не нравилось скрывать от полиции информацию, было решено, что Адриана скажет, что недавно вернулась с континента и сегодня днем поехала в Кингстон на встречу со своим старым другом сэром Артуром. Они пробыли в пабе недолго и сидели за одним столиком с незнакомцем, который не нашел другого места, так как в пабе было яблоку негде упасть. Их разговор в основном состоял из комментариев о поведении студентов, которые буйно вели себя за соседним столом. Имени своего незнакомец не назвал.
– Сэр Артур, – тихо сказал я, – тот, кто это сделал, пришел сюда за жертвой. Он не собирался никого оставлять в живых. Если он знал, что может прийти сюда, он может прийти и к вам.
– Я понял, что такое возможно, и сразу после нашего сегодняшнего разговора отправил семью в гости к родственникам. Слугам я дал отпуск и вооружил дворецкого. Завтра я могу переехать в Уиндлшем. Хотя тот адрес известен даже большему количеству людей, чем этот.
– Я не смогу оставаться здесь после того, как Адриана позвонит в полицию, – сказал я. – Как вы думаете, не могли бы вы прийти и побыть с ней?
– Конечно. Убедитесь, чтобы она сказала полиции, что позвонила мне и что я еду к ней. Дайте мне еще раз с ней поговорить.
Я передал трубку Адриане, а сам отнес стакан из-под бренди в кухню и помыл, а потом поставил его на место в баре в приемной, Адриана повесила трубку, как раз когда я вошел.
– Вам придется пройти довольно далеко, прежде чем взять кеб, – сказала она – Нужно звонить прямо сейчас. Артур уже выехал.
– Заприте двери, Адриана.
– Берегите себя, – сказала она. – Он может быть где угодно.
– Оставайтесь дома, – сказал я, направляясь к задней двери.
Глава 27
В понедельник имя Роберта Стэнтона было на первых полосах всех утренних газет. По настоянию Адрианы, как только они смогли выбраться, Артур привел ее ко мне в номер. Позже тем же днем оба ожидали дальнейших бесед с полицией, поэтому понимали, что не смогут оставаться у меня долго. В половине десятого утра мы сидели у меня в номере и просматривали утреннюю прессу. Для нас всех ночь выдалась долгой. Мы не спали, снедаемые страхами и сомнениями о том, что же происходит. Сделав анонимный звонок в полицию с городского телефона, я вернулся в номер и не выходил из него.
– Со мной уже связался двоюродный брат Фредди. Он говорит, что обо всем позаботится, – сказала Адриана, явно испытывая благодарность. – Я попросила его устроить похороны наших слуг, – сказала она, утирая глаза.
– Ах да, – сказал я, осознавая, что ни на секунду не задумался об этих несчастных, всю ночь проволновавшись за Адриану.
– Не знаю, как смогу смотреть в глаза их родственникам. Я чувствую вину за их смерть.
Я знал, что спорить с ней об этом бесполезно. В свое время она оправится.
– Думаю, их похороны будут милосердно простыми по сравнению с тем, что ожидается для члена
