Но субъективно для меня, как летчика-космонавта, главным сейчас являлось как раз второстепенное. Сердце и нервы особой заботы у меня не вызывали — я знал, что они справятся сами по себе; меня больше беспокоили нарушения координации движений.
Есть такой простенький прибор, с помощью которого легко выявить степень подобных нарушений, — небольшой квадратик, рассеченный на вертикали сеткой ровно отстоящих друг от друга линий. Допустим, этих линий в квадратике ровно двадцать. Надо засечь время и успеть пересчитать их глазами, ну как доски забора. Если вместо положенных двадцати получается, скажем, шестнадцать или тринадцать, значит зрительный аппарат еще не успел приспособиться, «вжиться» в новые условия, и время от времени та или иная «доска в заборе» выпадает из поля зрения.
В конце концов через какое-то время все двадцать линий вновь встают каждая на свое место. Следовательно, закончилась перестройка не только жизненно важных органов, но вернулась к норме и нарушенная поначалу координация движений. Но до тех пор, пока не прошло необходимое для этого время, полагаться на привычный автоматизм собственных движений не стоит; их лучше контролировать и корректировать сознанием.
Однако заниматься самонаблюдениями и самоанализом мне было уже некогда. Программа предусматривала начало активных действий в первые часы выхода на орбиту.
В конце первого витка поступила команда, которая, хотя я и был к ней готов, все же сжала сердце острым волнением, — предстояло провести сложный маневр сближения с беспилотным кораблем «Союз- 2».
Автоматически включились бортовые двигатели, и «Союз-3», изменив траекторию полета, направился к точке, в которой должно было состояться космическое рандеву. Пока я, как говорится, оставался не у дел. Но я знал, что вскоре мне придется самому взяться за управление кораблем и проводить сближение уже вручную.
Вообще говоря, сам факт сближения двух кораблей в космосе не новость. Еще в 1962 году Николаев и Попович, а затем Быковский и Терешкова на кораблях «Восток» встречались на короткое время друг с другом. Однако у кораблей класса «Восток» возможности для маневра были весьма ограниченные. Тогда все строилось на максимально точном расчете вывода второго корабля на такую орбиту, которая на каком-то этапе пересекала бы орбиту корабля, запущенного сутками раньше. Иными словами, встречи в космосе обеспечивались в основном расчетами, выполненными на Земле; сами же летчики-космонавты не могли по собственному усмотрению менять заданную траекторию полета — они лишь сообщали на Землю параметры орбиты, на основании которых центр управления полетом проводил необходимую коррекцию. Кроме того, они ориентировали вручную корабли в пространстве, чтобы к моменту запрограммированного Землей сближения поставить их, развернув вдоль оси, в такое положение, при котором можно было бы наблюдать друг друга. Помните, знаменитый диалог по радио Николаева и Поповича?
« — Сокол! Сокол! Вижу тебя!
— И я тебя, Паша, вижу!»
Сближение кораблей хотя и проходило в пределах прямой видимости, но достигало тогда 5—6 километров. А через некоторое время корабли вновь теряли друг друга из виду, продолжая двигаться по своим собственным орбитам.
Корабли «Союз» обладали гораздо более широкими возможностями для маневра. Включая и выключая бортовые двигатели, космонавт мог самостоятельно переводить корабль с одной орбиты на другую. Мне предстояло впервые испытать ручное управление таким кораблем.
Вначале все было так же, как и с «Востоком». В результате точных расчетов, заранее выполненных на Земле, оба корабля оказались поблизости друг от друга — их разделяло лишь несколько километров. Затем, как я уже говорил, за дело взялась автоматика. Я видел, как в бездонных пространствах космоса возникла вначале едва приметная, крохотная, тускло поблескивающая пылинка, как она, постепенно увеличиваясь в размерах, обретала знакомые очертания моего старого знакомца, беспилотного космического корабля «Союз-2», как, наконец сблизившись до двухсот метров, оба корабля пошли параллельным курсом, — видеть все это, должен сказать, было незабываемым счастьем. Душу наполнила торжествующая гордость человека — не летчика-космонавта Берегового, а Человека — представителя всего человечества, сообщества всех землян, чей разум и чье мужество, нарастая от века к веку, вышли наконец на рубежи, откуда начинается освоение и покорение вселенной.
Я понимал, что это только первый крохотный шаг по не имеющей конца дороге. Но ведь и развитию разума тоже никто и ничто не положило предела. Ни там, ни тут нет конца; так почему двум бесконечностям не встретиться лицом к лицу и не пойти параллельными курсами — так, как встретились и как идут сейчас бок о бок два созданных на Земле космических корабля?
Говорят, почин дороже денег. И вот почин сделан. Первый шаг совершен. Только что на моих глазах состоялась встреча... Через три месяца, в январе 1969 года, произойдет первая стыковка двух кораблей, пилотируемых Шаталовым и Волыновым, а их «пассажиры» Елисеев и Хрунов будут свободно переходить из отсеков одного космического корабля в другой... Затем наступит черед орбитальных станций... Старты в околосолнечное пространство... Многократное использование космических кораблей... Освоение планет... Поиски контактов с иными цивилизациями... Обмен с ними знаниями и опытом... Новая неподдающаяся пока ни научному предвидению, ни творческому воображению техника... Межзвездные путешествия... Покорение времени и пространства... И так без конца. Путь, начатый Познанием, но неимеющий, как и сама познаваемая вселенная, конца.
Я знаю, что ничего не знаю, сказал один из мудрецов древности. Не претендуя на подобный титул, хочу все же, перефразировав его, сказать: я знаю, что никто не знает, каким путем будет покорена вселенная, но я верю, что она будот покорена. И еще я знаю, что вместе со мной в это верит все человечество. Иначе какой ему смысл строить и запускать в космос свои корабли...
А один из них, «Союз-2», бесшумно несется сейчас в двухстах метрах от моей кабины. По программе нужно свести корабли еще ближе — на расстояние нескольких метров! Пришел черед действовать мне.
Беру управление на себя...
Прежде всего необходимо было соответственно сориентировать корабль в пространстве. Для этого в моем распоряжении имеется несколько малых бортовых двигателей. Есть еще и более мощные двигатели для выполнения самих маневров. Кроме этих двигателей, есть еще посадочный. Существует еще пульт управления с доброй сотней приборов...
Абсолютная скорость, то есть скорость движения по орбите, — 28 тысяч километров в час. Но ее совершенно не ощущаешь. Если не смотреть в иллюминаторы, то вообще кажется, будто неподвижно висишь в пространстве. Тихо, никаких вибраций, подрагиваний — ничего...
Относительная скорость кораблей — скорость самого маневра — невелика. Ее тоже почти не чувствуешь. Поэтому глядеть нужно, что называется, в оба. Причем не в переносном, а в самом буквальном смысле этого слова. И за приборами на пульте, и в иллюминаторы.
Смотрю... Осторожно двигаю ручками управления... Расстояние между кораблями постепенно уменьшается — значит, двигаюсь вперед. Увеличиваю тягу маневровых двигателей — сближение продолжается... Вот он, «Союз-2», совсем рядышком, рукой достать!
Отпускаю ручку. Летим по инерции по своим орбитам. Корабли, имея небольшую разницу в скорости, начинают медленно расходиться... Снова берусь за ручки, снова сближаю корабли...
Чувствую, что устал. Не физически. Сказывается огромное внутреннее напряжение и... нагрузка на глаза. На их долю выпала львиная часть работы. А тут вдобавок процесс адаптации далеко еще не завершен...
К счастью, по графику время, отведенное на маневрирование, истекло. Короткий отдых...
Как он сейчас кстати, как необходим! Закрываю глаза и чувствую, как в них начинает рябить «задним числом»...
Забегая вперед, надо сказать, что через сутки маневрирование согласно программе повторилось. Вновь автоматика сблизила корабли, и вновь я брал управление в свои руки... Но далось это уже гораздо легче — организм к тому времени успел освоиться с невесомостью, что и не замедлило сказаться на результатах.
Впоследствии в связи с этим я записал в бортжурнале, что считаю нецелесообразным выполнять в первые часы полета операции, связанные с точными, требующими четкой согласованности движениями.
