Неутомимый труд человеческого ума приближал сегодняшний знаменательный день. Мощными усилиями человек сначала овладел воздушным океаном, а теперь пришло время овладения безвоздушным межпланетным простором! Наша родная советская наука открывает человечеству путь к планетам, путь к неизведанным тайнам природы — во имя мира, во имя процветания культуры и благосостояния всех народов и рас: белых, черных, красных, желтых. У нас честная, благородная цель, вот почему мы верим в успех, товарищи!
В громе аплодисментов потонули последние слова ученого.
Потом к микрофону подошел председатель Комитета по организации перелета и зачитал постановление Правительства об экспедиции. А затем, забыв официальность, кинулся обнимать и целовать астронавтов. Запечатлел поцелуй и на щеке Ольги. Взволнованно воскликнул:
— Счастливого пути вам, друзья!
Последние минуты на Земле. Поспешные поцелуи, нервные пожатия рук, объятия. И слезы, конечно…
— Счастливого полета!
Наконец экипаж направляется к «Комете». Ольгу догоняет заплаканная мать, мокрыми щеками прижимается к ее лицу.
— Это я так, Оленька, не обращай внимания, будь веселой и бодрой.
Автокран легко поднял членов экипажа к люку ракеты. Прощальные взмахи рук, и люк за ними закрылся.
— Внимание, товарищи! — прозвучал из репродуктора чей-то властный голос: — Сейчас будет дан старт. Предлагается немедленно отойти от ограды!
Люди неохотно начали отходить. Но глаза всех были устремлены туда, где в металлических фермах сверкала под Солнцем ракета. Голос из, репродуктора снова и снова требовал отойти в «безопасные места». Наконец толпа отхлынула.
А возле центрального входа на ракетодром вдруг поднялся шум.
— Немедленно пропустите! — кричал часовому человек в клетчатом костюме. Он держал на плече киноаппарат… — Вы срываете нам съемку!
— Опоздали. Приказано никого не пропускать, — спокойно ответил солдат.
Человек в клетчатом костюме беспомощно оглядывался вокруг, словно искал поддержки и сочувствия. Глаза его повеселели, когда он увидел приземистого толстяка, неторопливо приближавшегося к нему.
— Товарищ режиссер! — крикнул толстяку кинооператор. — Не пускает!
Режиссер неожиданно спокойно ответил:
— Ну, что ж, придется делать съемки в павильоне. Закажем сценарий, получится еще лучше…
В этот миг что-то загремело, загрохотало — словно горы обвалились. Тугой горячий ветер пригнул к земле густую стену акаций, ударил в лица людей, поднял тучу пыли.
Собственно, самого старта никто из присутствующих не заметил: это был короткий миг. Ракету увидели уже в голубой вышине, — быстрая стрела вонзалась в небо. Грохот отдалялся, затихал, стрела сделалась черточкой, точечкой и… совсем исчезла. Ее поглотил безграничный простор.
— Ничего, — спокойно сказал толстяк, поднимаясь с земли и отряхивая костюм. — Это мы в павильоне сделаем еще эффектнее!
Громко переговариваясь, возбужденные, взволнованные, расходились люди.
В ПОЛЕТЕ
В первые минуты после старта члены экипажа «Комета» чувствовали себя так же, как в обычной, не космической ракете. «Комета» пронизывала атмосферу со скоростью 2000 километров в час — очень медленно по сравнению с космической скоростью, и довольно-таки быстро по сравнению с самолетом. А главное, что эта скорость была совершенно безопасна и для людей, и для самого летательного аппарата. Людям не тяжело было переносить ускорение, а ракета не раскалялась от трения о воздух.
Перед глазами отважных путешественников развернулась величественная картина. Земля сперва казалась гигантским блюдцем, края которого все поднимались и поднимались кверху. Потом она словно повернулась, стала на ребро, — и уже не блюдо, а бесконечная серая стена вздымалась рядом с ракетой.
Иван Макарович, Николай Загорский, Ольга и Петров, повернув кресла к иллюминаторам, наблюдали Землю, Михаил Милько не отрывал взгляда от приборов. Скорость вытекания газа, температура, давление… — Обо всем сообщали ему стрелки, зеленые лампочки.
Загорский время от времени крутил ручку киноаппарата.
— О, это Индийский океан! — воскликнул он.
— А вон вижу Индонезийские острова, Австралию… — кивнула головой Ольга, — ну точно, как на карте.
Мощные слои атмосферы покрывали Землю — голубой воздушный океан. Только отсюда, из-за его пределов, видно, как омывает он весь Земной шар. Серебристая, залитая Солнцем, поверхность его спокойна, кажется, неподвижна. А там, в глубине, плавают густые массивы туч, еще ниже, на самом дне воздушного океана, — города и села. Там живут — работают и мечтают люди… Какие они маленькие в сравнении с грандиозностью стихий природы и какие грандиозные, коль покорили эту Землю со всеми ее океанами — водными и воздушными!
Профессор Плугарь сидел, подперев щеку ладонью, и молча глядел в иллюминатор. Он и сам не знал, почему так тоскливо у него на душе. Сквозь прозрачную пелену атмосферы видел земные материки, чудесные моря и океаны, сверкающие под Солнцем, словно огромные зеркала, и сердце его сжималось. Должно быть, очень любил Землю Иван Макарович!
А стена земной поверхности все отдалялась от ракеты, незаметно для глаза начала превращаться в круг, и, наконец, можно было охватить взглядом ее всю — гигантский сияющий диск.
Михаил Милько насупил брови: вычислительная машина предупредила, что через пять минут реактор заработает на всю мощность, и тогда «Комета» помчится с космической скоростью.
— Иван Макарович! Пять минут!
— По местам! — скомандовал Плугарь.
Спинки кресел отклонились, и вот уже это удобные кровати. Они плотно охватывают тело с трех сторон, путешественники зажаты в них, как в больших футляpax. Так им легче будет переносить нарастание скорости… Вдруг ракету как бы дернуло. Все ее металлическое тело содрогнулось, наполнялось звуковыми волнами, загремело, загудело неистово, с трудом выдерживая натиск раскаленной стихии газов. С ускорением движения нарастало ощущение страшной тяжести. На людей словно навалился невидимый груз, они лежали, будто налитые свинцом. Все меркло, туманилось перед глазами.
«Неужели не выдержу? — с испугом подумал Плугарь. — Неужели не выдержу?»
Николай Загорский впал в забытье, ему казалось, что он ведет передачу, и пересохшие губы его шептали:
«Я — „Комета“… Идем по курсу, чувствуем себя хорошо!»
Ольга глядела на иллюминатор и почему-то вспомнила зеленую траву ракетодрома.
А за ракетой было черное небо, усеянное звездами. Сверкал все еще огромный диск Земли, пылало Солнце, сияла Луна.
Ракета мчалась с нарастающей быстротой. Здесь, в безвоздушном пространстве, можно было не опасаться разогрева ее стенок.
Когда стрелка тахометра — прибора для измерения скорости — дошла до цифры «8», электронная машина молниеносно послала импульс на автоматику, и рокот мотора оборвался. У каждого в голове словно шмели гудели, но тишина уже брала верх.
Все почувствовали себя легко, даже слишком легко. Теперь, когда не было ускорения и ракета по
