какую-то сорочку, прижал к ее груди, пытаясь остановить кровь. Глаза его застлало серой пеленой, а в голове словно молотом бухало: «Терри… Терри… Терри…»
Каждый, кто работал на острове Сирен, ожидал эту космическую передачу с радостным настроением. А тем более Вера. Задолго до начала сеанса связи девушка взглянула на часы и вышла из лаборатории, не дождавшись окончания рабочего дня. Ходила под пальмами, внешне спокойная, беззаботная, а на душе было тяжело. Смотрела на синеву моря, широкой полосой обрамлявшую остров, а воображение рисовало давно исчезнувшие образы, проявляя их невероятно зримо и отчетливо, хотя Вера совсем того и не хотела. Вон там была живописная гора, уничтоженная во время испытательного взрыва, а там Вера упала, натирая себе глаза перцем…
Три долгих года прошло с того дня, а она и сейчас слышала выстрелы и стоны, видела смертельно- бледное лицо Терри, страшные, словно безумные глаза Дэвида…
Ясное дело, пережив такую трагедию, он не мог оставаться здесь и начал кампанию за организацию экспедиции на Юпитер.
Вера вздохнула и невольно взглянула на вечернее небо нет, Юпитер еще не взошел. Хотелось, ох как же ей хотелось полететь вместе с Дэвидом! Один из самых известных физиков планеты! Но, кажется, не только это влекло Веру к нему… Какой он красивый был в минуту прощанья! Красивый и нежный… Но непреклонный в осуществлении своих намерений. Боже, как она хотела, чтобы он остался здесь, как только не уговаривала! На самом деле — разве экипажи двух космических кораблей не доставили бы эти пирамиды в космос без него? Так нет, он непременно должен быть там — на случай, если придется менять параметры эксперимента. И не только сам полетел, а еще и взял с собой Натаниэла. «Поработайте, Вера, несколько лет без нас. Вот вам черновой набросок проекта, и, пока мы вернемся, вы сконструируете экспериментальную модель. Условия для работы здесь идеальные, остров Сирен находится теперь под эгидой ООН, так как был незаконно захвачен Южной Республикой, и никакие военные аномалии вам не помешают…»
Она чувствовала, что ему и самому хотелось бы остаться и построить им же задуманный реактор, но проект С-2 все-таки перевесил. Вера удивлялась: разве сделать управляемой, приручить аннигиляцию — это меньше, чем бомбить Юпитер? Физики, приглашенные сюда, на остров Сирен, были ошеломлены, узнав о теме работы. Аннигиляционный реактор? Невероятно! Фантастично! А Дэвид считает это всего-навсего эпизодом в своих научных поисках. «Юпитер — вот самая главная моя тема, — сказал он в ответ на все ее просьбы остаться. — Принципы построения аннигиляционного реактора мне ясны, и надеюсь, что ваша дееспособная группа этот проект осуществит. А вот Юпитер… Моя мечта, моя жизнь. Поистине самая гигантская задача, которая выпадала когда-либо на долю человека».
И верно, гигантская. Вера прекрасно сознавала, что в сегодняшнем кроются зерна будущего, и о будущем этом надо думать и заботиться сегодня.
Она перевела книгу Дэвида Кинга «Младший брат Солнца» еще по рукописи. Это чисто научное произведение волновало, захватывало, звало к великим свершениям. И кто из ученых, политиков или дипломатов не высказывался в пользу этой исторической экспедиции на Юпитер? Таких не оказалось, и неудивительно. Каждому, кто хоть немного ощущает пульс международной жизни, ясно, что такая экспедиция — а она не под силу одной стране — сближает народы планеты. Это яркое проявление мирного сосуществования, высочайший пик в развитии самой науки. И Дэвид решил лететь, потому что это его идея, его замысел, его заветная мечта. Может быть, ему как автору проекта действительно нужно быть там. Не так-то просто понять до конца такого незаурядного человека. Но Верино сердце почему-то болезненно сжимается. Как они там, лицом к лицу с планетой-гигантом? Какие вести принесет сегодня тоненький лазерный луч из космической дали? Все-таки на Земле спокойнее, даже у аннигиляционного реактора…
Ох, этот реактор! Веру даже передернуло, когда вспомнила она, как по неосторожности одного молодого сотрудника едва не произошел взрыв. Но все-таки продвинулись они далеко вперед, потому что поняли главное: эту крепость природы невозможно взять штурмом — только осадой!
Еще раз взглянула на часы — остается несколько минут, так можно и опоздать. Ускорила шаг, потом побежала. Прозвучали позывные, и из открытых окон соседних коттеджей донесся голос диктора.
Вбежала в гостиную запыхавшись, сердясь на себя. Щелкнула рычажком включения и услышал обрывок фразы:
— …великого ученого нашего времени.
Медленно, словно из тумана, проступило на экране чье-то лицо. Сперва изображение было нечетким и даже распадалось на структурные элементы. Но вот оно стабилизировалось, и Вера узнала Натаниэла. Лицо его было мрачным — то ли от переутомления, то ли почему-то еще. Говорил он сухо, отрывисто, и это сразу насторожило Веру.
— Ио — планетка побольше Луны, от нее до Юпитера ближе, чем от Земли до Луны. Здесь не полюбуешься небом. Неприветливый, суровый уголок Вселенной. Особенно грозна ночная сторона Юпитера. Встает черной стеной, гасит звезды, закрывает почти все небо, наваливается, падает — вот-вот раздавит. Впечатление гнетущее, трудно привыкнуть. Красное пятно Юпитера напоминает глаз фантастического хищного чудовища. О нем говорят: кровавое око. Дэвид назвал Красное пятно окошком планетного реактора. Астрофизические исследования показали: это канал, по которому транспортируется тепло из недр планеты. И Дэвид Кинг принял решение сбросить свои пирамиды именно на Красное пятно.
«А где же сам Дэвид? — подумала Вера. — Почему его не видно?»
Изображение Натаниэла исчезло. На экране появилось светлое пятнышко ракеты — словно темный жучок пополз по огромному зеркалу. Увеличение. Хорошо видно: от ракеты-носителя отделяются и одна за другой летят к этому зеркалу черные маковые зернышки. Их траектория искривляется, выплывает край Красного пятна, зернышки летят над ним, обозначаясь пунктиром и исчезая в огненном хаосе. Ни вспышки, ни даже малейшего нарушения поверхностной структуры. «Значит, запрограммировано на глубину, — подумала Вера. — Только на какую? Наверно, и Дэвид там, на космическом корабле. Почти наверняка. Не такой у него характер, чтобы сидеть на базе и спокойно смотреть, как кто-то другой делает Юпитеру энергетические инъекции».
Снова возникло мрачное лицо Натаниэла.
— Совершенно ясно, что предусмотреть режим работы такого «реактора», как Юпитер, невозможно. Пришлось ждать. Велись непрерывные наблюдения, вся наша аппаратура работала безотказно и с полной нагрузкой. Если бы произошли малейшие изменения — температуры, силы свечения, магнитного поля, — это было бы сразу же зафиксировано. Но характеристики планеты и космического пространства вокруг нее оставались неизменными…
Вера оперлась локтями о колени, положила голову на ладони и закрыла глаза.
Сухощавое лицо Натаниэла раздражало ее. Чего он тянет? Сказал бы сразу, что случилось. Чувствуется же, что экспедиция не смогла выполнить своей задачи, так к чему же все эти длинные разговоры…
Слушала длинную и сухую информацию, а воображение рисовало живые картины. Дэвид сердится, сдвигает брови, просматривая показатели электронных систем. Садится к компьютеру, ходит по своей каюте, вернее — топчется на месте, потому что где уж там походишь: теснота, всюду торчат приборы. Он не хочет, просто не может поверить, что главное дело его жизни лопнуло как мыльный пузырь. Снова расчеты и расчеты. Творческое беспокойство и недовольство собой высушили его, щеки запали, нос с горбинкой кажется огромным, но глаза по-прежнему поблескивают неутомимой энергией. Наверно, если бы сняли фотопсихограмму, было бы зафиксировано сильное биоэлектрическое поле вокруг всего тела, а в глазах это заметно и без того. И откуда только берется у него такая сила? Спал мало, не больше двух-трех часов по земным суткам, и едва вставал, сразу же к телефону: вызывал дежурных операторов, надеясь услышать что-нибудь утешительное. Но ситуация не менялась, характеристики оставались стабильными.
«И почему это Натаниэл все еще нудно разглагольствует? с каким-то подсознательным раздражением подумала Вера. — Это ведь уже не информация, а репортаж…»
Глаз не раскрывала, так ей было лучше, и монотонный голос, принесенный лазерным лучом из космоса, продолжал трансформироваться в живые сцены.
— Когда минули контрольные сроки, установленные Дэвидом, — продолжал Натаниэл, — а картина все не менялась, он решил облететь Юпитер по ближайшей орбите, чтобы проверить характеристики планеты
