Путь их был не отягощен более размышлениями о занимаемом каждым из них месте, а потому — приятен.
Да и пива по пути прикупили.
О предосудительности чрезмерно долгого служения
Однажды самурай Цюрюпа Исидор спросил у меня, почему рассказы о нем становятся все длинее и длинее. Раньше, сказал самурай, он мог прочитать один рассказ между двумя ударами кодати. И это было хорошо, потому что не мешало уделять внимание подлинно важным вещам.
Я ответил, что с тех пор, как я начал свои записки, мое уважение к нему настолько возросло, что не умещается более в малое количество слов. Он же возразил, что истинному мастеру не пристала длительная суета для достижения простой цели. Если суть того, что я хочу сказать, убегает от меня, не мудрее ли ее отпустить?
Не мудрее, сказал я, ибо одна суть часто ведет за собой другую суть, и, сливаясь воедино, они образуют новую суть — и каждая из них нуждается в отдельном слове, дабы не быть упущенной. В то же время я согласился с самураем в том, что напрасно пренебрегаю краткостью и простотой, и обещал посильно исправиться.
Этот краткий рассказ написан во исполнение моего обещания.
Однажды самурай Цюрюпа Исидор спросил мудрого наставника Кодзё о том, почему человек проходит через несколько перерождений вместо того, чтобы просто жить вечно.
— Так устроено для того, чтобы при новом рождении человек мог полностью обновиться. Неужели ты не понимаешь этого? — удивился наставник Кодзё.
— Но ведь при этом человек сохраняет только карму, теряя свой жизненный опыт, — заметил самурай Цюрюпа Исидор, — а это обидно.
— Ужасно было бы сохрянять этот опыт вечно, — покачал головою наставник Кодзё. — Ибо накапливаем мы не только понимание истины, но и знание зла. Посмотри хоть на высшее начальство: сколь бы ни были изначально чисты помыслы и умения человека, которому дарован важный пост, приобретенный на этом посту опыт неизбежного зла делает его уязвимым и пятнает его карму. Такого начальника уподоблю куску хозяйственного мыла, которое, будучи купленным в лавке, в первое время безусловно выполняет свою задачу, но затем, лежа день за днем в мокрой мыльнице, все более раскисает. Оставаясь по сути своей мылом и даже не начав заваниваться, оно размягчается, становится неприятной наощупь слизью и все менее пригодно для стирки. В конце концов, хозяин выливает его — с гадливостью и вовсе не поминая о его заслугах, возможно, немалых. Именно поэтому Будда учит нас, что постоянное обновление является сутью долгого и достойного существования.
— Почему же тогда политики так часто пренебрегают такими простыми истинами и уподобляются раскисшему мылу? — удивился самурай Цюрюпа Исидор.
Наставник Кодзё печально пожал плечами.
— Почему бы тебе не узнать это у мыла? — спросил он.
О достойном времяпровождении
Однажды, а было это ранним утром после дня, памятного для москвичей трагическими и грозными событиями, которые случились в Петровском парке и подробно были нами описаны ранее, самурай Цюрюпа Исидор решил выяснить, как поживает мудрый наставник Кодзё. После упомянутых нами событий наставник решил, что ему не вредно будет провести пару деньков в КПЗ. Он любил иногда посидеть в тюрьме, удивительным образом чувствуя себя там более свободным, чем где бы то ни было еще. К тому же наставник надеялся, что у него будет воможность заняться благородным делом просвещения соседей по камере, которые по причине своего заключенного положения не смогут никуда от него убечь, а потому будут наилучшим образом открыты для Слова Будды.
Еще издали, когда самурай только подходил к Савёловскому райотделу, куда накануне вечером доставили наставника Кодзё, он заметил на углу Полтавской и 1-й Квесисской улицы необычное для этого времени года скопление военной техники. Здание РОВД было оцеплено, на тротуарах возле соседних домов стояли несколько бронетранспортеров, за которыми скрытно пребывали подразделения тяжело вооруженного спецназа. Со стороны Нижней Масловки подходили танки. При этом перекрыть движение на перкрестке, видимо, забыли, так что некоторые неосторожные водители въезжали на личном транспорте прямо на передовую. Из-за бронетранспортеров им махали толстыми рылами гранатометов, намекая, чтобы они проезжали скорей и не задерживались.
Солнце восходило над Бутыркой.
Самурай Цюрюпа Исидор присел возле снайпера, который не отводил прицела от входной двери отделения милиции и одновременно мастерски использовал для прикрытия неровность местности, а именно — мусорную урну.
— Сколько их там? — спросил снайпера Цюрюпа Исидор, опустившись на корточки рядом с ним.
— Нам не говорят, — не глядя на него, ответил снайпер. — Сколько бы ни было, всех положу. Мне рисковать нельзя, у меня квартира на тёщу оформлена. Жена, дура, настояла. Представляешь?
— Вот ведь, — вздохнул самурай Цюрюпа Исидор. — На тёщу... А я всё по съёмным...
Он скинул хаори, распустил завязки, которые подтягивали за спину широкие рукава кимоно, и неспешно двинулся наискось через перекресток ко входу в отделение милиции, передергивая на ходу плечами, как будто у него мучительно чесалась спина.
— Куда?! — шепотом крикнул снайпер из-за урны. — Не стоит так сразу-то, небось, заработаешь ещё на квартиру!
Видимо, из-за неформенного костюма самурая поначалу приняли за переговорщика, поэтому паника в рядах спецназа началась только когда Цюрюпа Исидор уже подходил к дверям. Бойцам было ясно, что спасти невесть откуда взявшегося экзотического придурка они уже не успеют. Один лейтенант попытался что-то предупредительное крикнуть, высунувшись из-за броневого борта, но его стукнули по шлему противогазной сумкой и тем вразумили.
Самурай Цюрюпа Исидор потянул на себя дверь и вошел внутрь.
Дежурного за окошком не было. В помещении вообще никого не было и стояла умиротворенная тишина, в которой ясно слышались короткие гудки снятой с телефонного аппарата и брошенной на стол трубки.
Дежурный и весь остальной личный состав отделения обнаружились на минус первом этаже неподалеку от камер предварительного задержания. Они были живы и в целом вполне здоровы, только выглядели как-то очень уж запыхавшимися. Собравшись за столиком в надзирательском закутке, они пили чай.
— А что это вы тут делаете? — спросил несколько удивленный самурай. — А?
— Иди своей дорогой, парень, — сказал плотного сложения милиционер, более прочих запыхавшийся. — Не до тебя сейчас. Тут сейчас большая веселуха будет, мы как раз спецназ ждем для компании.
— Я не хотел мешать воинам правопорядка в час их досуга, — ответил с легким поклоном Цюрюпа Исидор. — Меня зовут Цюрюпа Исидор, я самурай клана Мосокава. Я пришел навестить мудрого наставника Кодзё. Могу ли я попасть к нему?
Воины правопорядка молчали. Выдержав паузу, самурай Цюрюпа Исидор достал из-за пазухи коробку с песочным тортом и блок «Мальборо», положил их на столик перед милиционерами и снова поклонился. Менты странно переглянулись.
