сконструировать радиотелефон для общения с умершими.
Рушились сами основы и логика науки. Кроме всего прочего, было замечено, что, если пользоваться короткими волнами длиной между пятью и пятнадцатью метров, требуется крайне мало энергии для установления связи, например, между Францией и Австралией или между Россией и Огненной Землёй: вполне хватало простой карманной батарейки. Столько же потребляет простой фонарик…
Всё чаще говорили о флюидах, об астральных телах, о вселенской душе и прочей ерунде. Самые разнообразные вещи объясняли телепатией и додумались до «колдовства при помощи волн», поскольку считали их всемогущими.
Тогда появился Хевисайд. Ему потребовалось десять лет (1910–1920 гг.), чтобы его поняли. Он считал, что небо обладает невидимым отражателем, пропускающим через себя световые волны и отражающим радиоволны. Благодаря последовательному отражению от этого зеркала, волны могли из одной определённой точки попасть в любую точку Земли.
Эта мысль, одновременно высказанная независимо от Хевисайда гарвардским учёным Кеннели, реализовалась.
Зеркало Хевисайда, которое теперь называют ионосферой, действительно существует. Ионосфера пропускает свет, тепло и короткие волны, благодаря чему мы можем общаться с космонавтами, получать радиолокационные эхо-сигналы с других планет Солнечной системы, а также в принципе посылать сигналы на другие звёзды. А ведь это удивительное открытие было сделано благодаря Хевисайду, уединившемуся на своей ферме в Девоншире, не имевшему лаборатории и вообще ничего.
Другое открытие является ещё более удивительным. Я попытаюсь объяснить его суть, не прибегая к помощи математики, что уже равносильно своего рода предательству по отношению к нему.
Речь идёт о символическом вычислении.
Математика — это, главным образом, наука доказательств. Не принимается ничего, что не может быть доказано. Даже истины, кажущиеся самыми очевидными. Что ведёт к тому, что в арифметике, например, самое очевидное, на взгляд несведущего человека, ещё не является доказанным: что один плюс один равно двум.
Однако были открыты удивительные, чудовищные кривые, не имеющие ни внешней, ни внутренней стороны, которые могут, тем не менее, заполнить внутреннюю часть целого квадрата и из которых следует, что 1 + 1 = 2 не является доказанным.
Никогда не следует забывать очень удачное высказывание Раймонда Кено по этому поводу: «Все доказательства того факта, что 1 + 1 = 2, не принимают во внимание скорость ветра». Также никому не удалось математически доказать такой кажущийся очевидным факт, как тот, что сумма двух нечётных чисел есть чётное число; например: 7 + 3 = 10.
Каждый составил себе своё мнение по поводу этой концепции математики. До тех пор, пока в 1890 году Хевисайд не предложил своё символическое вычисление, представляющее собой математику без доказательств. Хевисайд говорил: это верно, потому что я так говорю.
И это было верно в том смысле, в каком работали все системы, основанные на его расчётах, такие, как телефонные трансатлантические кабели, различные трансформаторы, электротехнические приборы.
Но для учёных это было просто-напросто волшебством. И потому работы Хевисайда не признавались. В науке нет места волшебникам.
Тотчас этого несчастного лишили всех средств для его жалкого существования. К тому же он потерял слух, что помешало ему продолжить свою работу в телефонной компании, где он работал ранее, до 1874 года. Нищий и непонятый, он всё же выжил.
В 1892 году ему удалось скопить немного денег и опубликовать книгу под названием «Electrical Papers» («Труды по Электричеству»), потрясающе гениальную книгу. Позже у него уже не будет средств публиковать книги за свой счёт. Тем не менее иногда ему удавалось сэкономить три пенса, которых хватало на то, чтобы оплатить марку для письма за границу. Так, после 1905 года он отправляет письмо Эйнштейну, в котором пишет: «Несмотря на то что вы являетесь человеком несведущим, вы, тем не менее, не столь глупы, как остальные обитатели этой планеты. Если вы хотите, чтобы ваши расчёты удались, вам необходимо сделать следующее…»
Эйнштейн не был математиком, он был инженером, специализировавшимся на патентах изобретений. При этом он превосходно владел математикой. Но ему так и не удалось понять символический расчёт.
Гораздо позднее, после смерти Хевисайда, другой, подобный ему мутант, великий математик Норберт Винер, известный главным образом благодаря открытию им кибернетики — являющейся, кстати, наименее значительной из его работ, — доказал, что математика Хевисайда имеет рациональную основу, неведомую даже самому её автору, и что возможно соотнести эту математику с работами Фурье, великого французского математика XIX века.
Благодаря этой работе Винер приобрёл мировую славу. Но он так и не решил проблему, поставленную Хевисайдом. Каким же образом Хевисайду удалось изобрести математику, не прибегая к математическим методам? До сих пор этого никто не смог объяснить. Я предлагаю следующее объяснение: Хевисайд знал математику будущего. Не понимая доказательств, безусловно, использующих методы, которые ещё не были изобретены. Но зная результаты.
Конечно, меня будут упрекать в моём чрезмерно богатом воображении. Но, возможно, сами факты меня оправдают. После своей смерти в 1925 году Хевисайд оставил три больших чемодана, наполненных документами, которые никто никогда должным образом не изучал. Возможно, рассмотрев их, мы узнаем о науках, пришедших из будущего, или о том загадочном мире, с которым поддерживал связь отшельник из Девоншира.
Современные великие математики, например Рене Том, считают, что математики никогда ничего не изобретают: они лишь находят то, что уже есть в природе.
Символический расчёт Хевисайда уже существовал. Но где? Но когда?
Мне довелось пользоваться этими расчётами при решении проблем радаров, а также так называемого передатчика Дельта для установления связи, которую невозможно обнаружить, между двумя точками.
У человека, привыкшего работать с научными методами, работа с символическими расчётами Хевисайда вызывает некий трудный для определения озноб.
Можно лишь провести аналогии. Представим, к примеру, что составляется периодическая таблица химических элементов, исходя из их названий на французском языке, и что эта таблица работает.
Или то, что находится простое число между числом 2 и 3.
Или то, что составляются некие математические формулы, действительные только лишь при определённом соединении планет.
Именно к таким предположениям приходишь, когда сталкиваешься с символическим вычислением Хевисайда. Это магия.
Магия, в которой гений Норберта Винера в некоторых отдельных случаях смог найти объяснение.
Но как же пришёл к этому разум Хевисайда? Никто этого не знает, поскольку ему было отказано в праве высказаться, ему было отказано в публикации его работ, высланных в научные журналы. Было рассмотрено лишь несколько его открытий, в частности о ионосфере, но до сих пор не было проведено серьёзного и исчерпывающего анализа оставленных им документов.
В некоторых своих письмах он пишет: «Я не отсюда», или: «Я прибыл из будущего».
Следует ли принимать эти слова буквально?
Мне кажется, что, как только будут изучены работы Хевисайда, вряд ли мы сможем отрицать то, что он имел доступ к будущему, к будущему математики и науки вообще. Посредством какого волшебства? Этого я не знаю.
Как бы там ни было, но он откуда-то получал сообщения о самих фактах без их объяснений, математические теоремы без доказательств. Он знал об истинности всего этого, но не мог это доказать. Потеря слуха, недоброжелательность научных кругов, особенно его бедность способствовали его отчуждению от людей.
Лавкрафт в книге «Серебряный ключ» так определяет свою собственную жизнь: «Нищета, горе и изгнание». Эти слова очень хорошо подходят для определения жизни Хевисайда.
