пожалуй, больше не нужно. Ну... так что же? Мои поздравления, Дейв.
— Вы не тот человек, которого можно было бы обвинить во множестве грехов, капитан.
— Да, моя жизнь в результате довольно однообразна. По крайней мере, была до тех пор, пока я не поставил точку в этом деле. Я хочу вернуть тебя в управление. Ты слишком ценный работник, чтобы проводить время на лодке. Я тебе прямо скажу. Ты, пожалуй, лучший полицейский-следователь, который когда-либо был у меня в подчинении. Ей-богу, у тебя и талант, и умение есть. Я еще ни на кого так не полагался, как на тебя.
— Вы очень добры, капитан.
— Забудь про доброту. Я хочу засадить за решетку всех, кто причастен к нападению на Джимми. Мне совестно за то количество убийств и покушений, расследование которых мы не проводим. Я убежден, что почти каждый малый, которого мы не привлекли, продолжает убивать людей, пока вконец не опустится.
Я никогда не обольщался, глядя на этот длинный список, что убийство обычно совершают один раз, отклонившись от правильного пути. Помнишь того героя из Нью-Джерси, которого мы наказали пять или шесть лет назад? Он подозревался в совершении чуть ли не восемнадцати заказных убийств. Верится с трудом, правда? А ведь он бы еще гулял на свободе, если бы кто-то из его собственной команды не ткнул ему пикой для льда в ухо. В любом случае, больше они уже так не поработают. Я собираюсь собственноручно перевязать ленточкой дело и отнести его к прокурору, но мне нужна небольшая помощь. Теперь ты меня не проведешь, Дейв. Ты знал кое-что, когда вышел из палаты Джимми в день покушения. Я хочу знать, что именно.
— Я ничего не скрывал. Просто не был уверен, что это имеет большое значение. И до сих пор не уверен.
— В чем?
— Джимми тогда провел пальцами по моей груди, как будто пытался написать чье-то имя.
— Хорошо, дальше.
— Думаю, он знал, но не мог выговорить полное имя. А что, если это были инициалы? Кто носит имя, похожее на инициалы?
— Вот уж не знаю.
— Диди Джи. Он использовал меня. Он вызвал меня к себе на обед со своими негодяями, а в это время кто-то стрелял в Джимми. Я не только обеспечил ему алиби, я еще позволил ему болтать об этике и о том, как его вынуждают нарушать собственные принципы.
— Зачем ему понадобилось убивать Джимми?
— Он скоро должен был явиться в Верховный суд, и, даю голову на отсечение, Джимми тоже должны были прислать повестку. Он знал, что Джимми не стал бы его выгораживать. Он бы принял собственное поражение, а Диди закончил бы свои деньки, проиграв вместе с ним.
Капитан Гидри отпил свой ром с колой и вытащил из кармана пиджака трубку и кисет.
— Я хочу поведать тебе кое-что, но сначала мне нужно, чтобы ты дал слово чести насчет одного дела, — сказал он.
— Я больше не употребляю такие слова, капитан. Не значит, что я стал циником. Судя по показателям пройденного пути на моем собственном счетчике, мысли о собственной чести меня только напрягают.
— Это потому, что ты сам себя убедил, что ты один из величайших грешников на свете. Позволь тебе кое-что сказать. Настоящая честь означает, что ты еще не утратил чувствительности и действуешь даже после того, как твоей душой выстрелили из пушки.
— Чего же вы хотите?
— Обещания, что ты не будешь пытаться покончить с Диди Джи.
— А я и не собирался.
— В Билокси ты тоже не планировал того, что произошло, однако это почему-то случилось, не так ли?
— Пока я служил полицейским, я убил четырех человек, а уж о службе во Вьетнаме и рассказывать вам ничего не буду, кроме того, что от всего сделанного я сразу чувствую себя больным. Всегда найдется кто- нибудь, кто начнет убеждать тебя, что мы там всех уничтожили и будь у нас еще один шанс, мир был бы в большей безопасности. Если Диди Джи хочется играть, это другое дело. Но я больше не танцую, капитан.
Он повертел в руках свою трубку, потом сунул ее в кисет с табаком и положил на стол.
— Мне звонили из полицейского управления Форт-Лодердейла, — произнес он. — Они пытались прощупать местных гениев преступного мира, но один из них сорвался с привязи и уехал из города пару дней назад. Они полагают, что он здесь.
— А кто это?
— Наемный убийца, работающий на группировку в Нью-Джерси и южной Флориде. Они переслали мне по факсу его фото, и я показал его вместе с пятью другими тому черному мальчишке. Он сказал, что это тот, кого мы ищем.
— И где же он сейчас?
— Ест рака на берегу, но у нас есть планы подергать его немного. Мы добьемся ордера на основании показаний мальчишки, а они достанут этого парня нам, и мы выдадим его полиции Нового Орлеана. К этому времени Джимми уже, наверное, тоже сможет узнать его. Самое важное — не позволить ему улететь.
— Тогда уж лучше установить чертовски большой залог.
— Сделаем. Кстати, слухи о его перемещениях скоро поползут по улицам, и мы здесь сильно рискуем. Это то, что ты должен помнить, Дейв. Для полной картины нам не хватает только Джимми. И я сильно сомневаюсь, что парень будет достаточно хорошо себя чувствовать.
— Ну а как быть с Диди Джи?
— Мы предпримем меры со временем. У нас не будет неприятностей, если мы раскроем свои мотивы — прокурор ведь собрался предъявить Джимми обвинение и выставить его в качестве свидетеля против Диди Джи. Думаю, все упирается в то, сколько времени захочет провести наш приятель на сборке сахарного тростника в «Анголе». Форт-Лодердейл сообщает, что он ни разу не сидел в тюрьме. Ввиду большой вероятности трехлетнего заключения по Луизианской тюремной системе его желание переговоров может резко усилиться.
— Только Пёрсела за ним не посылайте.
— Пёрсел — это
— Он получил десять тысяч за убийство Старкуэзера. И не откажется от денег в следующий раз. Одним разом такие дела никогда не ограничиваются. Если вы мне не верите, проверьте его девятимиллиметровый пистолет по баллистике. Но держу пари, что его дом будет к тому моменту вычищен. Может, вам тогда удастся идентифицировать пули из обоймы, которую он расстрелял в перестрелке с Сегурой, если они не будут слишком измяты.
— Надеюсь, в один прекрасный день ты займешь мое место, Дейв. Тогда сможешь отвечать за все беспорядки, которые происходят в Первом округе. Вот что тебя ожидает.
— Я просто согласовываю с вами некоторые вопросы.
— Да, но доверяй мне хоть немного. Ведь именно я предупредил тебя насчет Пёрсела в первый раз. Правильно?
Я не ответил. Уже дул прохладный ветер, и брезентовый зонт над нашими головами хлопал на ветру. В двадцати ярдах отсюда несколько пеликанов рассекали воду, глубоко погрузив в нее свои тела, а тени от их голов скользили по зеленоватой поверхности озера.
— Так или нет? — повторил он, улыбнувшись.
— Вы правы.
Потом его лицо снова посерьезнело.
— Но никаких Диди Джи, никаких ковбойских штучек, никаких выходок, — предупредил он. — Толстяк скоро сойдет с рельсов, можешь насчет него уже не беспокоиться, но за ним последует много народу. Правильно?
— Правильно, — сказал я.
Но даже соглашаясь, я думал в этот момент:
