— Майор?… — Толстяк вопросительно поднял брови.
— Корвун, сэр. Имперская пехота, 503й дивизион.
— Хорошо. Майор Корвун, прошу извинить, что я говорю медленно (это было правдой, слова выходили медленно и с явным затруднением), но я был слегка опален огнеметом несколько дней назад.
— Я прикажу послать за врачом.
— Не волнуйтесь, рана ничтожная. Это мой собственный диагноз, — он улыбнулся, — в этом деле приходится и схитрить.
— Могу представить себе.
— Но мы здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями, — продолжил он более жестким тоном и повернулся к самолету. Два солдата спускали вниз носилки. Толстяк со значком ВВС — кометой — взглянул на него: под мышкой он держал какой-то сверток, а в другой руке — плазменный пистолет. — Рекк на носилках — мой пленник, — сказал он, — вы слышали о нем раньше как о Призраке Бакстера. Он не призрак, он такой же смертный, как вы или я. Но он действительно в высшей степени опасен. Вот почему я приказал крепко привязать его к этим носилкам. Я подумал, что таким образом он сможет причинить меньше вреда.
— Какой же вред может он причинить? — с любопытством спросил Корвун.
Толстяк пожал плечами:
— Я не знаю. Но дайте ему только освободить одну руку, и мы все узнаем это очень скоро. — Он загадочно улыбнулся майору: — Джеймс Риерсон — настоящий ужас, когда берется задело. Но я знаю все его фокусы. — Снова странная улыбка: — Я почти сроднился с ним, можно сказать и так. Поэтому я не хочу, чтобы он был заперт где-то далеко от меня, я держу его у себя на глазах, связанным, вот как сейчас. Если ему каким-то образом удастся разорвать веревки — не спрашивайте меня как, — стреляйте не колеблясь. И лучше сразу насмерть. Этот тип очень, очень опасен.
Десантники с носилками подошли ближе и остановились перед ними. Корвун посмотрел вниз на привязанное тело. Землянин так сильно стискивал свой кляп, что кожа вокруг рта побелела. Из-за кляпа раздавались приглушенные звуки, горло судорожно сжималось.
— Очень зловещая личность, — заметил толстяк, — ужасный характер.
Глаза несчастного чуть не вылезли от попыток заговорить, и неразборчивые звуки стали громче.
— Типичный землянин, — осуждающе прокомментировал Корвун.
Услышав это, тот закрыл глаза.
— Почему… кажется, что он плачет! — воскликнул майор.
— Несомненно, раскаивается в своих прежних грехах и злодействах, — сказал толстяк.
Землянин открыл глаза и злобно уставился на него.
— Бр-р-р! — Майор вздрогнул. — Если бы взгляд мог убивать…
— А он, может, оранжеволицый.
Майор повернулся, но увидел только пилота авиетки, лицо которого было скрыто тенью, но улыбку различить было можно.
— Взгляни вниз, идиот.
Корвун взглянул вниз. Какой-то землянин смотрел на него снизу вверх, примерно с уровня пряжки ремня; он стоял, опираясь о землю костяшками пальцев, стоял, как это понял Корвун, на культях своих ног. Сверхъестественный ужас охватил его.
— Это, конечно, Донован, — сказал толстяк, вовсе не тронутый этой сценой, — не обращай на него внимания.
— И правда, не обращай, — передразнил тот, — Дедушка обратит внимание на себя — и это произойдет скоро. Это я гарантирую!
Он посмотрел на шефа Службы безопасности:
— Ну, мы войдем внутрь и подождем его или останемся снаружи и замерзнем до смерти?
— Мы войдем, — тот взглянул на Корвуна, — пошлите людей к авиетке. Там в десантном отсеке они найдут несколько металлических контейнеров. Они мне нужны.
— Да, сэр. Что-нибудь еще, сэр?
— Да. Давайте уйдем с этого пронизывающего ветра. Отведите меня туда, где размещены ваши остальные офицеры и техники.
— Сэр, все мои офицеры здесь, не считая лейтенантов, которые на позициях со своими взводами. Внутри только техники, они в контрольном центре изучают цепи и реле. Я считал, что мы, как офицеры Империи, должны встретить вас.
— Благородный жест, — признал толстяк, — но опрометчивый. Вы должны были бы…
— Не думайте, что стены защитят вас, — влез в разговор Донован, — они не защитят.
— Может, и нет — посмотрим. — Он снова сунул руки в карманы. — Ну, хорошо, ведите нас в контрольный центр.
Он пошел вперед.
— Прошу прощения, сэр… — осмелился майор.
Он остановился:
— Да, в чем дело?
— Сэр, у меня нет солдат, чтобы перетащить контейнеры. Может, двое из моих офицеров понесут носилки, а вы пошлете для этого своих людей?
— Ни в коем случае! Ничего не случится, если двое офицеров сделают еще кое-что, кроме согревания стульев. Теперь пошли.
Корвун испытал жгучую боль от оскорбления, но сдержался. Этот человек был в чести у Сарно, и этот маленький золотой щит на его кителе давал ему право говорить все, что он захочет, любому, в любое время. Он кивнул двум самым младшим по званию офицерам:
— Выполняйте приказ шефа безопасности.
Он подчеркнул звание Сджиллы, надеясь, что они поймут его положение и не будут делать неуместных замечаний.
Офицеры одновременно отдали честь и отправились выполнять приказ, и, зная взрывной темперамент пехотных офицеров, Корвун был им весьма благодарен.
— Ну, — сказал «Сджилла» нетерпеливо, — чего мы ждем? Пойдем.
— Да, сэр. Сюда.
Корвун повел их сквозь ледяные сумерки, эту процессию духов в угасающем свете.
Крепко привязанный к носилкам тип, которому была поручена роль Джеймса Риерсона, пойманного призрака, терзался от расстройства своих планов.
Глава тридцать третья
Когда вражеский флот прорвался через тонкую линию сторожевых судов, курсировавших на орбите Плутона, и ринулся по направлению к Солнцу, Центральный Контрольный пост в Канаде объявил максимальную тревогу для всех. Полковник Рэндольф Дюма, командир Планетарного Центра Обороны ПЦО10 под названием «Эль-Скорпио», получил сообщение почти в тот же момент и приказал вывести противобомбовые экраны и поднять в воздух перехватчики. Потом он тщательно проверил все системы и убедился, что его команда готова задать перцу захватчикам, как только они попадут в пределы досягаемости ракет и лучевого оружия, которые, так сказать, и были жалом базы под названием «Скорпион».
Удовлетворенный тем, что все идет настолько хорошо, как это только возможно при данных обстоятельствах, он откинулся в своем командирском кресле и приказал роботу-стюарду принести чашечку кофе, охлажденную до приятной температуры, чтобы его можно было выпить за сорок девять секунд. В конце концов, у него было целых сто секунд до начала следующих действий и его пробудили от здорового сна всего лишь три минуты назад. Конечно, более нервный командир провел бы это время, еще и еще раз проверяя все и доводя этим команду до белого каления, но Дюма был сплетен из другого теста. С точки зрения более осторожных людей, он бесстыдно расточал время.
