Они вошли в казарму. Увольняющиеся были уже построены и с нетерпением ожидали счастливой минуты, когда им разрешат покинуть расположение части.
— Внимание, товарищи, — обратился к ним лейтенант и почему-то смутился, словно забыл, что именно хотел сказать солдатам.
Внимательно осмотрев каждого, он остановился у печки, как раз перед Варьяшем. Парень как-то грустно взглянул на него, повернув к нему лицо с запавшими щеками. Лейтенант решил сегодня же поговорить с солдатом и хоть что-нибудь из него вытянуть. Посмотрев поверх его головы на окно, Ковач вспомнил, как еще за обедом продумал, что именно скажет солдатам, и тихо заговорил:
— Я хотел бы обратить ваше внимание, товарищи, на сильный снегопад. По прогнозам метеослужбы во многих местах ожидаются снежные заносы. Следовательно, отправляясь из дома в часть, нужно так рассчитать время, чтобы при любых обстоятельствах прибыть к месту службы безо всяких опозданий! И еще, ни на минуту не забывайте, что вы военнослужащие.
Пожелав солдатам приятно провести праздник и хорошо отдохнуть, ротный возвратился в канцелярию. Вдруг он почувствовал, что ему жарко. Все тело горело, как тогда, когда он в течение двух недель провалялся с воспалением легких. Закрыв глаза, лейтенант прижал ладонь к чуть-чуть влажному лбу. «Может быть, я простыл? Хороший же меня ожидает праздник, если поднимется температура». Он расстегнул китель, рубашку и подошел к окну, но форточки не открыл, боясь, что его охватит холодным, морозным ветром. Собственно говоря, он мог бы уже спокойно идти домой, но все как-то не решался, сам не зная почему.
Мысли офицера снова и снова возвращались к капитану Шарди. Вот уже год, как Ковач знал его и не переставая удивляться странностям этого человека. Чувствовалось, что капитан много читал, но привести прочитанное в какую-то стройную систему так и не сумел. Порой его высказывания никак не вязались со званием политработника. Например, фраза относительно Диласа. Кто-кто, а Шарди должен был бы знать, что именно за эту ревизионистскую теорию его и исключили из Союза коммунистов Югославии, а затем от дали под суд. Вряд ли есть смысл спорить о том, что и среди детей так называемых номенклатурных работников порой встречаются и хулиганы, и скандалисты, и оболтусы, но нельзя же считать эти позорные явления типичными. Да и само по себе утверждение Шарди, что Эндре Варьяш ведет себя как избалованный отпрыск, неверно, его поведение никак нельзя назвать вызывающим. Сейчас лейтенант пожалел, что не продолжил спора на эту тему с капитаном Шарди.
Ковач не только слыл лучшим стрелком полка и отличным футболистом, но и очень любил литературу. К своим любимым писателям он относил и Гезу Варьяша. Может быть, это обстоятельство играло какую-то роль в его несколько повышенном внимании к поведению Эндре. Интересно, почему же он все-таки не едет домой? Что случилось? Почему он замкнут и постоянно держится в стороне от остальных солдат? На рождество все семьи стремятся собраться вместе, но почему этого не хочет Эндре Варьяш?
Лейтенанту вспомнилось собственное детство. Несколько лет он жил в общежитии имени Баттьяни Вак от Эстергомской гимназии. Родители его давно развелись, и по решению суда сына оставили у матери. Отец же вскоре после развода женился, а его новая жена даже и слышать не желала о мальчике. Отец платил алименты на содержание ребенка, и только. Когда Петер учился в последнем классе гимназии, тяжело заболела мать и ее положили в больницу. Именно поэтому он не смог поехать домой и остался один- одинешенек во всем общежитии. Те тоскливые дни навсегда врезались в память Ковача. Поэтому он считал, что, если парень не попросился в увольнение на праздники, значит, у него на то наверняка была серьезная причина. Лейтенант подождал, пока солдаты, отпущенные по домам, ушли, и вызвал к себе Варьяша.
Эндре по-уставному доложил лейтенанту о прибытии и, пытливо всматриваясь в его тонкое лицо, попытался догадаться о причине вызова к командиру роты. Лицо офицера показалось ему знакомым, и он невольно задумался над тем, кого же тот ему напоминает. Однако догадка пришла не сразу, а лишь позднее, в ходе разговора. До призыва в армию один из друзей Эндре, Шугар, некоторое время работал ассистентом у кинорежиссера, и однажды — бог знает почему — они решили посмотреть старый американский кинофильм «Ватерлоо» с Тайроном Пауэром в главной роли. Так вот лейтенант Ковач был удивительно похож на этого артиста, особенно когда снимал очки. Рассмотрев лейтенанта повнимательней, Эндре пришел к выводу: голова у него какая-то несовременная, ее очертания слишком мягки и правильны, что делает его совсем не похожим на военного. Если лейтенанта переодеть в гражданскую одежду, его смело можно принять за врача или биолога.
— Садитесь, Варьяш, — пригласил Ковач солдата, поправляя очки, и, дождавшись, когда он сядет, угостил его сигаретой. — Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, — продолжал лейтенант, — но меня очень интересует, почему вы не поехали домой.
Он внимательно следил за выражением лица парня с глазами, глубоко сидящими под почти прямыми бровями. Внезапно он ощутил, будто между ними возникло некое странное электрическое поле, которое пропускало слова, не задерживая их глубинного эмоционального заряда, и превращало в пустые, ничего не выражающие звуки. Глаза парня чуть заметно сузились, как у зверька, почувствовавшего западню, и офицер вдруг ясно осознал, насколько бессмысленна его попытка сблизиться с подчиненным. Солдат, сидевший по другую сторону стола и смотревший на него с недоверием и подозрительностью, явно не желал подпускать его к себе. «Жаль, — подумал офицер, — а ведь мне нравится этот парень, и, кто знает, может,быть, когда-нибудь мы стали бы друзьями».
Эндре опустил голову и уставился на свою сигарету:
— Я не хочу ехать домой.
— Вам так хорошо здесь?
— Я решил во время праздников немного позаниматься. Дома это было бы невозможно.
Ковач чувствовал; что парень говорит неправду.
— Понятно, — сказал он с горькой улыбкой и встал. — В конце концов, вам лучше знать, что делать. Пожалуйста, занимайтесь.
Лейтенант попрощался и направился домой. Эндре же вернулся в казарму, где, сидя у печки, почитал газету, а затем пошел в умывальник бриться.
Встав перед зеркалом, он начал намыливать худощавые щеки. Его густые брови почти срослись на переносице. «Солдатская служба оказалась бы намного легче, — думал он, — если бы издали приказ, разрешающий новобранцам отращивать усы и бороды. — У самого Эндре была жесткая темная, почти черная щетина, отчего иногда приходилось бриться по два раза в день. — Конечно, такая мысль вряд ли придет в голову начальству, хотя инструкций оно издает великое множество».
Эндре стало холодно. Умывальник давно выстыл, и мороз уже успел разбросать свои причудливые узоры по углам оконных стекол. «Начальство, — рассуждал Варьяш, — могло бы подумать о том, что зимой необходимо лучше отапливать казармы, тем более — умывальники».
Щетина чуть слышно потрескивала под лезвием его бритвы. Тыльной стороной ладони Эндре ощупал свое лицо, «Нормально», — наконец решил он и, подойдя к крану, вымыл кисточку. Затем он вытер лезвие и вложил его в станок.
Он как следует помылся. Холодная вода освежила его, до красноты растертое мускулистое тело охватила приятная теплота. Сильные порывы ветра ударяли в окна, и стекла тихо дребезжали. Неожиданно Эндре почувствовал холодное дыхание ветра и одновременно услышал скрип открываемой двери.
Вошел младший сержант Леринц Бегьеш. Небрежным движением он захлопнул за собой дверь, потом подошел ближе и встал по другую сторону бетонного корыта умывальника. Это был крупный парень, всего сантиметра на два ниже Эндре, но шире в плечах. На занятиях Эндре не раз пристально разглядывал скуластое лицо этого кряжистого младшего сержанта, с сильно выступающими надбровными дугами и холодным взглядом серо-голубых глаз, с решительной линией тонких губ и волевым подбородком. Про себя он решил, что если когда-нибудь все-таки станет кинорежиссером и будет ставить фильм о борьбе батраков за свою свободу, то на главную роль непременно подыщет именно такого крестьянского парня, как Бегьеш.
Младший сержант закурил. Некоторое время он молчал, словно раздумывал, о чем бы таком спросить Варьяша, С первых дней появления новобранцев в казарме он, сам не ведая почему, невзлюбил Эндре. Тогда он, по сути, еще ничего не знал о нем, даже фамилии его не помнил, но одного того, как Эндре посмотрел на него, было достаточно, чтобы возбудить к себе чувство неприязни. Позднее младший сержант инстинктивно ощущал, что парень считает его пустым местом, нисколько не уважает и не боится, а потому и
