Маркус давно знал Пьера де Шадрона. Тот был не только одним из видных политических деятелей – тридцать лет депутат, трижды занимал пост министра и председателя партии, – но и довольно известным писателем. Его книга «Закон политики» получила мировую известность.
– Ну, конечно, мы обойдемся, – насмешливо парировала его реплику Жаклин. – Я целый вечер буду, как и положено жене восходящей на политическом небосводе звезды, с неослабным вниманием слушать скучные истории, с наигранным пафосом вещать всем давно известные вещи, и все это только ради того, чтобы ублажить наших гостей. Я буду кротко выслушивать советы женщин, глупее которых нет ничего на свете!
Пьер де Шадрон вставил в орбиту монокль.
– Да уж, – вздохнул он. – В этих светских приемах мало приятного.
– О, я за эти годы многому научилась, представь себе! – сказала Жаклин. – Я точно знаю, как отличить на снегу след зайца от следа кролика. Эту науку преподал мне господин Голин, страстный охотник, и я ни разу не осмелилась его прервать, поскольку он является председателем палаты, а ведь совсем не лишне завоевать председателя палаты в тот момент, когда вступаешь на арену в качестве жены министра. Я стала специалистом по обрезке яблонь, и этим я обязана господину Российону, у которого ферма в Нормандии и сад, где растет восемь тысяч яблонь, его я тоже не смею прервать, ибо он владелец трех газет. Я могу вам подробнейшим образом объяснить, почему маршрутные автомобили имеют три карбюратора – мне рассказал об этом Джимми, который, как известно, женится на племяннице президента республики. Но скажите мне, пожалуйста, Поль, Марк и па, можем ли мы снова, прежде чем отправиться к гостям, немного посидеть в тишине и хотя бы полчасика говорить все, что взбредет в голову. Ну, например, какие-нибудь забавные пустяки…
– Очень соблазнительно, – улыбнулся Пьер де Шадрон, – но у Лебрюна сегодня небольшая встреча, и я там непременно должен быть.
Жаклин нахмурила лоб и строго спросила:
– Не ты ли говорил, что единственное различие между Оноре Лебрюном и бегемотом – это то, что у бегемота нет второго подбородка?
Пьер де Шадрон, пощипав бородку, кротко возразил:
– Есть еще одно отличие: Оноре Ленбрюн владеет крупной типографией и солидным счетом за печатанье моих книг, который я не собираюсь оплачивать.
Он чмокнул в щеку Жаклин, попрощался с Маркусом и вышел в сопровождении Поля.
– Как твои дети? – спросил Маркус.
– Отлично, отлично! – сказала Жаклин. – Они сейчас в Биарице у моей матери. Пьер получил новый арбалет в подарок, а Бригитта – велосипед, так что им сейчас есть чем заняться. Скажи, почему ты не идешь в зал? Там Мишель и Катрин. Знаешь, Катрин всегда была немножко влюблена в тебя. Почти так же, как и я, – добавила она, смеясь. – И Кароль тоже здесь. Бедное дитя смертельно скучает среди всех этих занудных партийных деятелей.
Маркус невольно залюбовался этой красивой женщиной, похорошевшей от возбуждения.
– Ты счастлива, Жаклин? – спросил он.
Внезапно улыбка Жаклин померкла, и словно какая-то тень пробежала по ее лицу, но она тут же взяла себя в руки и снова просияла.
– Конечно, счастлива, – ответила она тихо, – разве у меня для этого мало оснований?
– Так говорят обычно те, кто сами себя хотят в этом убедить.
– Нет, нет, я в самом деле счастлива.
В комнату снова вошел Поль Рено, и Жаклин поспешно произнесла, шевеля пальцами:
– Вы оба ведете себя, словно заговорщики, а потому я возвращаюсь к своим обязанностям хозяйки дома – во славу Отечества!
В ее словах прозвучала явная насмешка, что не ускользнуло от внимания Маркуса.
– Итак, – произнес Поль Рено, дождавшись, когда Жаклин вышла, – я надеюсь, ты не для того сюда явился, чтобы поговорить со мной о Дювивье?
Маркус вытащил из кармана несколько сложенных листков и, быстро просмотрев их, спросил:
– Ты бывал раньше в Бурже, не так ли?
– Да. Я там работал юристом на большой фабрике. Являлся в те годы членом предпринимательского совета. Но это было давно.
– Ты жил там по нескольку дней? – Случалось.
– Иногда и по нескольку недель?
– Да, бывало и такое.
– Была у тебя в то время девушка? Поль Рено поднял на инспектора глаза.
– Нескромный вопрос, – сказал он, усмехнувшись.
Маркус вынул из пачки один листок.
– Мария-Тереза Сенье, манекенщица.
– Никогда не слыхал о такой, – сказал Поль Рено.
– Согласно этому документу, ты ее не просто знал, ты ее очень хорошо знал.
– Мне это имя абсолютно ничего не говорит. Впрочем, я могу предположить, что когда-то знал девушку с такими именем. И что же? Что в этом противозаконного?
