— У Валерии был постоянный поклонник, когда вы учились в Хайдельберге?
— У нее их было столько, что я сходила с ума от зависти. Ни один мужчина не смотрел на меня, когда мы бывали с ней вместе, а если кто-нибудь и смотрел до ее прихода, то сразу же забывал обо мне, как только она появлялась.
— Валерия отдавала кому-нибудь предпочтение?
— Нет, мы обычно проводили время в больших компаниях.
— Может быть, она уединялась все-таки с кем-нибудь из своих поклонников?
— Был один, который особенно усердно ухаживал за Валерией, но оказалось, что он женат. Меня это встревожило, но, к счастью, этот женатый ловелас не понравился Валерии. Собственно говоря, я не имела права читать ей мораль: я ведь сама в то время каждый уик-энд проводила с женатым мужчиной. С тех пор я специализируюсь только на знакомствах с женатыми, — с грустью заключила она, — но мне очень не хотелось, чтобы такой роман возник и у Валерии. — Хельга Андерс печально улыбнулась. — Еще за ней ухаживал студент-медик из Кобленца. Валерия и его отвергла. Студент был чрезвычайно оскорблен, с той поры старался не замечать нас, когда проходил мимо, — вышагивал, словно аршин проглотил, глядя в пространство. Был еще студент, который часто забегал к нам как бы мимоходом и рассказывал, какие кутежи у них бывают, какие пирушки они закатывают, и уходил, не пригласив нас. Видимо, он хотел дать нам понять, какие радости нас ждут, если Валерия примет его ухаживания. А кто-то из ее незадачливых поклонников пустил сплетню, будто мы занимаемся проституцией. Был среди ее поклонников и скандалист. Двое молодых людей из нашей компании смотрели на Валерию преданными собачьими глазами. Такие смешные, сидели обычно молча рядышком: точь-в-точь щенки кокер-спаниеля. Ну, а потом было еще несколько спортивных парней, эти годились только для танцев.
Хельга сказала с сожалением:
— В те дни нам доставляло удовольствие дразнить наших кавалеров. Сейчас я бы дорого отдала за то, чтобы вернуть прежних поклонников. В жизни все проходит... Вот смотрите — это ее письма.
Пьер прочитал письма одно за другим, пытаясь отыскать что-нибудь, что могло пролить свет на причину страхов Валерии, но ничего не нашел. Раза два упоминалось имя Элизабеты фон Трехтхайм. Хельга Андерс пояснила, что это главный редактор журнала мод.
— Из Мюнхена, — добавила она. — Мы были давно с ней знакомы. Она пишет стихи, романы и публикует их под псевдонимом Лиза Трех.
Пьер вспомнил эту писательницу. Валерия не раз упоминала ее имя, да и сам он прочитал когда-то несколько книг Лизы Трех, довольно хороших.
— Есть в вашем архиве иллюстрированные еженедельники? — спросил он.
— Конечно!
— Кого-нибудь из служащих можно сейчас там застать?
Она бросила взгляд на часы.
— Рабочий день еще не кончился. Вам нужно что-нибудь отыскать там?
— Фотографии Валерии, сделанные в Берлине, но не на показе мод, а рекламные, вы понимаете, о чем я говорю. Такие фото, которые делаются для обложки журнала — сцены из жизни знаменитостей: в ресторане, в театре, в ночном клубе. Я помню, что Валерию регулярно фотографировали для обложки. Можете подобрать несколько таких снимков?
Хельга позвонила в архив и четко дала указания. Пьера снова поразила ее деловитость и вместе с тем дружеская непринужденность, с какой она обращалась к коллегам.
— Вы ничего не имеете против кофе? — спросила она.
— Пью его целыми днями.
— Какое счастье! — сказала Хельга, набирая номер бара. Она попросила подать «эспрессо».
Пока они еще немного говорили о Валерии, принесли кофе, а вскоре служащий притащил из архива целую кипу журналов, с закладками в тех выпусках, где имелись фотографии Валерии.
— Благодарю, Петерхен, — улыбнулась Хельга.
Пьер с интересом рассматривал фотографии, когда снова раздался ее голос:
— О, посмотрите-ка, здесь еще две открытки Валерии из Берлина. Кажется, они относятся к тому времени, когда вы были вместе, — произнесла Хельга задумчиво, протягивая Пьеру две незаполненных открытки.
Пьер посмотрел на штемпели.
— Да, — ответил он ей тихо, — они как раз относятся к тому периоду. Но только на них почему-то стоит одна подпись, а текста нет...
— Это хороший признак, — сказала Хельга.
— Что вы имеете в виду?
— Открытка без текста указывает, что Валерия была счастлива. Однажды ночью, когда мы уже улеглись и болтали, она пообещала, что будет иногда присылать мне открытки без всякого текста, без каких-либо новостей, без приветов. Это будет означать, что она счастлива, и беспокоиться не надо. Валерия пояснила, что чуть-чуть боится своего счастья, поскольку оно делает ее эгоистичной. В такие моменты она вспоминает о друзьях на столь короткое время, что может лишь написать свое имя, на большее ее не хватает. Счастье она считала таким чувством, которое захватывает человека полностью, и чтобы не потерять друзей, она разрешала себе лишь легким росчерком пера поставить на открытке свое имя. Так она сама это объясняла...
Пьер еще раз с волнением посмотрел на подпись Валерии, на этот красивый твердый почерк, изящные крупные буквы. «Я знал, что был счастлив, — подумал он, — но так и не понял, была ли счастлива Валерия. Оказывается, да...».
— Вы любили ее? — спросила Хельга тихо.
— Да.
Снова раздался звонок, и служащий принес еще кипу журналов.
— Здесь тоже есть фотографии мадемуазель фон Далау, — сказал он.
— Хотите рюмочку, Петерхен? — спросила Хельга Андерс.
— Лучше одну из тех сигар, — служащий с ухмылкой кивнул на красивую коробку.
— Непременно оттуда?
— Если можно. После пикника на прошлой неделе эти стали мне нравиться больше других.
Хельга с улыбкой протянула ему две сигары. Когда служащий захлопнул за собой дверь, она сказала:
— Курить сигары — одна из привилегий преуспевающих деловых женщин, которые проводят уик-энд с чужими мужьями. Такие мужчины ведь долго не задерживаются и вскоре после обеда начинают поглядывать на часы. И уезжают домой, предоставляя покинутой женщине возможность наслаждаться сигарой в одиночестве.
— Покажите, пожалуйста, где здесь фотографии писательницы Лизы Трех, — попросил Пьер. — Вот та дама в сером пальто, это не она?
— Да, это Лиза Трех. Надо сказать, она здесь получилась довольно удачно, — произнесла Хельга, рассматривая фотографию.
— Я хотел бы поговорить с ней, — сказал Пьер.
— Хотите выяснить, не знает ли она, куда уехала Валерия из Берлина?
— Вы угадали, эта мысль мне пришла только что.
— Лиза Трех бывает то в Берлине, то в Мюнхене. В одном городе у нее журнал мод, в другом она живет и пишет. Если счастье вам улыбнется...
Счастье улыбнулось. Когда он позвонил в редакцию журнала в Берлине, ему ответили: Лиза Трех сейчас дома, в Мюнхене. И сообщили также номер ее телефона и адрес.
Прощаясь с Хельгой Андрес, Пьер подумал: теперь ясно, что Валерия сбежала из Хайдельберга, боясь преследований Отто. Расследование существенно продвинется вперед, если окажется, что именно из-за этого она уехала и из Берлина.
