от него, его тела, его сознания. Это затопляло ее разум. Это приправило его поцелуй. Это говорило, Моё.
Она отвернула лицо в сторону, хватая воздух. Он был слишком тяжелый. Она не могла дышать. Ей нужно выбраться.Разве он не мог сказать? Была ли эта связь– улицей с односторонним движением? Может он зашел так далеко, что мог заметить ее панику?. Интенсивность его желания парализовалла ее.
Она прочла его планы на нее, картинки такие же ясные, как и ее мысли. Он хотел крутить ее тело, как подтвержение безупречного повиновения. Он хотел ее, стоящей на коленях и руках, задницей к верху, лицом опущенной на ковер.
—Михаил!Остановись!— Слабость ее голоса ужасала ее.Она корчилась под ним, пытаясь оттолкнуть его.
Другая серия видений пронзила ее. Пока он имел ее, стоящую на коленях, он запрокинул ее голову, выставляя горло. Все еще трахая ее, он впился в него.Впился в него, как бешанная собака, чтобы пить и пить и пить.
Зубы Михаила обножились. Он зарылся лицом в ее шее. Подпитанное только сахарной водой, его тело поглащало само себя с каждой минутой. Он нуждался в ней, во всех отношениях.
Вдохновленные ее пьянящим ароматом, темные эротические фантазии всплывали в его воображении. Он достаточно скоро возьмет ее, но сначала он должен покормиться на ней.
Его рот широко растянулся.
Ее кулак врезался в его левое ухо. Милискундой позже, тыльная сторона ее руки врезалась в его переносицу. Белые звезды поплыли у него перед глазами.
С ревом он опракинул ее спиной на кровать. Гнев был первобытным, реакция инстинктивной. Никто – даже невеста – не может прервать предъявление требований.
Она оскалила зубы, глаза убийственные и дикие. Он держал ее за горло, ворча в неодобрении. Кровь капающая с его носа, текла по ее лицу. Она врезала ему коленом по яйцам.
Парализованный от боли, он упал на бок. Он думал, что она убьет его, но вместо этого, она прыгнула в воздух и приземлилась на свой большой шкаф.Она села там на корточки, запятнанная кровью, дикая и дрожащая, как наркоман.
—Алия—. Вытерев нос он сел, его голова стала ясной, после того, как он чуть не был кастрированн. Он отправил пробную партию успакаивающих мыслей, молчаливых заверений. —Все в порядке—.
Она вытащила тяжелый пистолет, который там прятала, и наставила его на Михаила, ее руки были вытянуты между колен.Она напоминала ему гаргулью с пистолетом.
—Убирайся отсюда к чертям!—
Он поднял руки.—Почему?—
—Ты собирался укусить меня, сукин сын—.Она указала на пару царапин на ее шее.—Опять—.
Теплая кровь стекала по подбородку. Двигаясь медленно, чтобы не нервировать ее, он зажал нос, чтобы остановить кровотечение. — И что не так? Ты жрала на мне.—
Это прозвучало, как —Ты грала на мны—. Он вздохнул и искоса посмотрел на дуло пистолета. Его братья отдали бы хорошие деньги, за то, чтобы увидеть его сейчас.
—Это было по другому—.
—Ты моя суженная—. Это он знал абсолютно четко.Это было бесспорно.—Это твоя обязанность, кормить меня—.
—Моя обязанность?—
Мертвецки бледная, она спрыгнула со шкафа и двинулась на него, с протянутым пистолетом. Он не сдвинулся с места, и она не остановилась, пока не уперлась дулом ему между глаз. Он позволил рукам опуститься по бокам. Кровь снова начала течь.Он слизывал ее с верхней губы. Он не мог себе позволить, тратить кровь впустую.
—Назови мне одну стоящую причину, почему ты хочешь меня. Кроме той, что ты голоден. Помимо, моей теретории.—
Михаил не мог видеть ничего, кроме ее пальца на спусковом крючке.— На данный момент я могу сказать, что я терплю неудачу.—
Это задело ее. Он слышал, как эхо растерянности и разочарования, слабой и мимолетной, проходило через ее защиту. Она сделала три шага назад и опустила пистолет.
—Вот тебе на. Тебе не нравится это, так же как и мне. Мы не должны принимать это проклятье. Здесь должна быть какая –то лазейка.—
—Нет никакого выхода—.
Возможно ли, что выйти за него замуж, было бы хуже голодания, безумия и смерти.Она уставилась на него, как будто подтверждение этого было, фактически, делом случая.
Он попытался снова.— Я не могу больше охотиться. И ты теперь тоже. Поверь мне, я пытался и не смог сделать и глотка. Мы теперь как Роланд. Мы не сможем питаться, пока не покормимся друг на друге. И чем больше мы питаемся друг на друге, тем крепче становится наша связь. От этого не сбежишь—.
—Всегда есть лазейка. Всегда есть обходной путь.—
Михаил рассмеялся. Пусть стреляет. Хуже ему не будет. Он достал из штанов платок и прижал его к носу.
Алия опустила пистолет и начала ходить кругами, ее лицо напряглось, сконцентрировавщись. Только она могла выглядеть царственно босиком и покрытая коркой засохшей крови. Она, даже,казалось, не замечала, что была голой.
Он посмотрел на дверь ванной и обратно на нее, возраждая фантазии. Он хотел затащить ее в душ и намылит от ушей до пальцев ног, а затем взять ее – мокрую, теплую и скользкую – прижатую к кафелю.
Ее голова повернулась в его направлении.Он отпихнул фантазию подальше. Она заблокировала сознание, так плотно, что он не мог сказать, слышит она его мысли или нет.
Она села на кровать, положив пистолет рядом. Скрестив ноги она откинулась на руки и склонила голову на него.—Я знаю, твоя семья придает большое значение этим заморочкам с предназначенной невестой, но даже ты должен признать, что это, в конечном счете, устаревшая, ненужная и довольно неприятная традиция – даже среди безнадежно ретроградных вампиров. В наши дни должно быть лечение.Освобождение от этих связей или что-то в этом роде.—
—Освобождение от связи?— Эта женщина была ненормальной.—Удачи с этим. Если ты найдешь это заклинание, принеси мне единорога, потому что они должны храняться в одном месте.—
Уголок ее губ приподнялся.— Ты и девтвенницу, что придет с ним, тоже хочешь?—
Он сжал носовой платок в кулаке, пытаясь сдержать свой характер. Зная, то, что она нажимала на его кнопки, которые могли достигнуть цели, не могло заставит ее принять это легче.
—Ты когда– нибудь предполагала, что подчиниться нашей судьбе– это правильный путь? Единственный путь?—
Она снова взяла пистолет. —Если ты думаешь, что слово —подчинение— есть в моем словаре, Михаил Фостин, то ты совсем меня плохо знаешь. Теперь, с твоего позволения, я собираюсь принять душ. А затем, я собираюсь нас развести.—
Он приблизился к ней.—Мы все подчиняемся голоду, Алия. Даже ты.—
Не моргая, она смотрела на него, глазами жестокими и золотыми, как у ястреба.
Доминик и четверо его человек ворвались в комнату. Когда она успела поднять тревогу? Все мужчины, за исключением Доминика, отшатнулись назад, при первом взгляде на нее.
—Ах, Доминик!— Алия приветливо улыбнулась, случайно подняв свой пистолет снова. — Видети ли Михаил нуждается в ледяной упаковке. Ты мог бы помочь ему с этим?—
Повернувшись так, что Алия не могла его видеть Доминик одарил Михаила примирительным взглядом и указал на дверь. Его люди разделись в шеренги по двое, позволяя Михаилу пройти.
Кот Алии ждал его в его комнате, мурлыкая. Он рассеянно почесал у него за ухом. Алия боялась его до смерти, и он не знал почему.
