— Еще как войдешь, — смерил ее Колин презрительным взглядом. — Стоит мне приказать, мигом сюда примчишься.
— А вот и не примчусь, — ничуть не смутилась девочка.
— Да я им всем прикажу, и они тебя силой притащат, — победоносно усмехнулся юный мистер Крейвен.
— Ну, конечно же, мистер Юный Раджа, — еще тише прежнего проговорила Мэри. — Я и забыла, как вас все тут боятся. Пожалуй, вы правы. Если вы прикажете, меня могут сюда притащить силой. Но разговаривать с тобой я не стану! — чуть повысила голос она. — Не стану и все! Я даже не погляжу на тебя. Просто сяду на табуретку и буду глядеть на пол!
Когда двое детей обмениваются такими любезностями, драки не миновать. Правда, Колин был слишком слаб и не мог пустить в ход кулаки, а Мэри не собиралась этого делать. Однако оскорбления и упреки, которыми они щедро осыпали друг друга, вполне могли посоперничать силой и яростью с самой отчаянной потасовкой уличных забияк.
— Эгоистка! — завопил Колин.
— А сам-то! — оставив всякую сдержанность, крикнула Мэри. — Все эгоисты обзывают эгоистами всех других. Бедненький мальчик! Я отказалась ему потакать, и потому я эгоистка. Да ты сам эгоист хуже всех! Никогда еще не видела мальчика, который так бы себя обожал и берег!
— Нет, видела! — заскрипел от обиды и злости зубами Колин. — Сегодня весь день видела! Это твой драгоценный Дикен! Он самый большой эгоист. Нарочно держал тебя целый день на улице и возился с тобой в какой-то грязи, пока я сидел тут совсем один!
— Как ты смеешь! — топнула ногой Мэри. — Дикен вообще самый лучший на свете. Это не мальчик, а ангел. Особенно если с тобой его сравнивать.
— Ты, видно, совсем спятила, Мэри Леннокс! — старательно покрутил пальцем у виска Колин. — Назвать ангелом какого-то оборванца с пустоши!
— Кому что нравится, — тут же нашлась Мэри. — Я лично терпеть не могу всяких юных раджей, а вот Дикен в сто раз лучше тебя!
С каждым новым выпадом Мэри уверенности у Колина убавлялось. До сих пор никто не отваживался с ним пререкаться. Яростный отпор, который он встретил у Мэри, привел его в полное недоумение. Кончилось тем, что Колин умолк и отвернулся лицом к стене. Спор был явно проигран. Колин почувствовал себя самым несчастным существом на земле, и от жалости к себе ему захотелось плакать. Мэри, напротив, торжествовала победу. Теперь она была уверена, что Колин не решится обидеть Дикена.
— Все равно ты эгоистка хуже, чем я, — пробубнил Колин в подушку. — Я болен! У меня растет горб! Я скоро умру! Вот тогда вы все пожалеете!
— Опять начал свою ерунду городить, — фыркнула Мэри.
Колин от возмущения подскочил на постели и, забыв о больной спине, выпрямился. Никто еще не позволял себе отзываться с таким пренебрежением о его болезни.
— Ерунда? — заверещал он. — Я умираю, а тебе ерунда?
— Самая настоящая ерунда, — окинула его скучающим взглядом Мэри. — Не такой уж ты больной. Ты нарочно об этом твердишь. Хочется, чтобы тебя все жалели. А я не верю! Если бы ты был получше, я, может быть, и поверила бы. Но всякие там маленькие раджи никогда не говорят правду. Они только врать и умеют.
— Убирайся! Убирайся отсюда! — в гневе затряс кулаками Колин и запустил в Мэри подушкой.
Но сил у него было слишком мало, и подушка упала, не долетев до девочки. С минуту Мэри внимательно глядела на Колина.
— Хорошо, я уйду, — наконец сказала она. — Но я никогда не вернусь.
Уже открыв дверь, Мэри обернулась и с укором проговорила:
— Я собиралась рассказать тебе столько всего интересного! Дикен привел с собой ручного лисенка и ручного ворона. Но, я вижу, тебя это не волнует. Что тебе до нас с Дикеном! Ты же говоришь, что он просто оборванец из пустоши.
Она вышла, тщательно затворив дверь, и едва не налетела в коридоре на сиделку. Та явно подслушала их и теперь открыто смеялась. Это была крупная молодая женщина. Она не понимала больных и относилась к тому типу людей, которым совсем не следует становиться сиделками. Колин не вызывал у нее ничего, кроме неприязни, и она пользовалась любым предлогом, чтобы хоть ненадолго передоверить больного заботам Марты.
— Что это вам так весело? — мрачно осведомилась Мэри, которая не слишком симпатизировала сиделке.
— Что весело? — переспросила та. — Да очень уж хорошо ты поговорила с ним. Так ему и надо. Ох, как я рада. Наконец он столкнулся с таким же избалованным существом, как и сам. Окажись у него давно сестрица вроде тебя, он бы вообще никогда не болел.
— Значит, он не обязательно умереть должен? — пользуясь случаем, решила выяснить Мэри.
— Умереть! — пренебрежительно махнула рукой сиделка. — Да половина болезней у этого гадкого мальчика от его истерик. А другая половина — от отвратительного характера.
— А почему у него происходят эти истерики? — продолжала расспрашивать девочка.
— Скоро узнаешь, — злорадно усмехнулась сиделка. — Ты сейчас дала ему неплохой повод. Думаю, он нам сегодня покажет себя.
Не попрощавшись с сиделкой, Мэри быстро пошла по коридору. Она была очень сердита на Колина, но то, как о нем говорила сиделка, ей совсем не понравилось.
«Не хочу! Ничего не хочу!» — шептала на ходу Мэри Леннокс. С каждым шагом, который приближал ее к детской, она все больше становилась похожа на Мэри-все-наоборот.
В комнате она снова застала Марту.
— Тебе тут сюрприз прислали, мисс Мэри, — сияя, объявила она.
На столе высился деревянный ящик. Крышка была откинута. Заглянув внутрь, Мэри увидела красивые свертки, и настроение у нее несколько поднялось.
— Это от мистера Крейвена, — объяснила Марта. — Давай поглядим быстрее. Мне прямо самой не терпится разузнать, чем он там тебя одарил!
Мэри не стала испытывать ни ее, ни своего терпения. В одном из свертков оказались книги. Они были не хуже тех, что Мэри читала и разглядывала вместе с Колином. Две из них, в которых были самые яркие картинки, посвящались садам. В другом свертке были настольные игры. И наконец Мэри извлекла из коробки письменный прибор с золотой монограммой МЛ, золотой чернильницей и золотой ручкой.
— Вот это да! — улыбнулась Мэри.
Но еще больше самой посылки обрадовало ее то, что мистер Крейвен, оказывается, помнил о ней и даже о ее увлечении садом. А ведь они виделись с ним всего один раз. Марта и Мэри молча полюбовались подарками.
— Нужно обязательно поблагодарить мистера Крейвена, — заявила Мэри немного спустя. — Я сочиню новой ручкой письмо для него. Ведь мистер Крейвен умеет читать по-письменному. А то печатные буквы у меня не очень хорошо получаются.
Вскоре Марта пошла вниз за ужином. Оставшись одна, Мэри поглядела на игры, которые прислал мистер Крейвен, и ей снова сделалось грустно. Не приключись этой ссоры с Колином, Мэри уже сидела бы сейчас у него. Они вместе рассмотрели бы все подарки, или занялись бы настольными играми, или почитали бы друг другу вслух какую-нибудь из книг про сады.
— Никогда к нему не пойду! — тут же одернула себя Мэри.
Мысли о Колине почему-то все равно не оставляли ее. Внезапно ей вспомнилось, как Колин однажды ей рассказал, что, когда слишком много думает о своей болезни, ему начинает казаться, будто горб на спине и впрямь вырос. Тут-то с ним и случаются самые страшные истерики.
Мэри совсем стало не по себе. Ей-то ведь было известно, что о болезни и смерти Колин думал, по большей части, когда расстраивался или злился. «А сегодня он с самого утра сердится на меня, — продолжала размышлять девочка. — Как бы у него действительно сильного приступа не случилось. Недаром эта сиделка противная говорила!» И, забыв обо всех обидах, Мэри решила, что все-таки навестит его утром. «Конечно, он, может быть, снова станет грубить или кидаться подушкой, но я все равно должна буду к нему
