— Он сообщил, что все это время Аллегра была здесь с вами, а не в Англии, как мне сказали. Он также сказал, что она находится в опасности и мне нужно сегодня же отправить ее в Англию. Чего я не понимаю, так это того, почему вы не доставили ее в Марракеш сразу же после того, как спасли.
Шахин пропустил мимо ушей вопрос англичанина, спросив его о другом:
— Вы в курсе марокканской политики, виконт?
— Насколько я знаю, Франция и Испания совместно осуществляют юрисдикцию над этой территорией, а британское министерство иностранных дел занимает позицию наблюдателя. — Шафтсбери пожал плечами, сетуя на ограниченность своих знаний.
— Верно, но эту страну населяют берберы, и в последние пять лет я приложил много сил, чтобы сплотить их в единую нацию. Если бы французам стала известна моя национальность, они восприняли бы в штыки тот факт, что переговоры ведет англичанин. Они могли бы даже предположить, что за моими усилиями стоит правительство ее величества, что также могло бы создать проблемы.
В темных глазах Шафтсбери отразилось понимание.
— И мое прибытие в Марракеш скомпрометировало бы вас.
— Именно.
Он коротко кивнул.
— Но это не объясняет, почему вы удерживали Аллегру здесь.
— Если бы я вернул ее в Марракеш, вы бы начали задавать вопросы там, где не следует, — отозвался Шахин со сдержанным раздражением. В прошлый раз, когда они встречались, его кузен не был таким занудой. — Я не мог подвергнуть риску достигнутые соглашения.
— А теперь можете? — осведомился Шафтсбери не без иронии в голосе.
Шахин осадил его жестким взглядом.
— Теперь они находятся под угрозой по другой причине. Нассар готовится к войне и готов убить каждого, кто встанет на его пути. — Он сложил руки на груди. — Один из моих людей проводит вас до Отмана, где вы сможете сесть на поезд до Сафи. Я также отошлю с вами дочь шейха Махмуда и горничную Аллегры.
— Это далеко отсюда?
— Чуть более двух часов езды. Вы не должны останавливаться ни под каким предлогом. Если лошадь захромает, бросьте ее. Что бы ни случилось в пути, вы не должны задерживаться. Понятно?
— Вас послушать, так это вопрос жизни и смерти.
— Так и есть, — процедил Шахин сквозь зубы. — Если люди Нассара обнаружат вас, ваши шансы выжить окажутся минимальными.
— А как насчет вас?
Виконт покачал головой, озадаченно хмурясь.
— Меня? — Шахин пожал плечами. — Я остаюсь здесь.
— Не может быть, чтобы вы говорили серьезно. — Шафтсбери потрясенно уставился на него. — Эти люди вам никто, даже не родственники.
— Родство определяется не только кровью, — яростно отозвался Шахин. — Берберы приняли меня в свое племя, когда меня отвергли все остальные. И проявили больше любви и доброты, чем мой собственный отец. Теперь они моя семья.
— Возможно, но это не отменяет того факта, что у вас есть определенные обязанности в Англии. Ваш отец серьезно болен и призывает вас.
Шахин отвернулся и подошел к шатру.
— В последний раз, когда я видел его, он ясно дал понять, что больше не хочет меня знать. Мне остается лишь выполнить его желание.
— Ради Бога, он умирает. Я даже не знаю, жив ли он сейчас, но он не стал бы призывать вас, если бы не хотел видеть единственного сына, который у него остался.
В бешенстве от настойчивости кузена, Шахин круто развернулся и в несколько шагов пересек ковер, остановившись перед Шафтсбери.
— Я скажу это только один раз и больше повторять не буду. Для меня мой отец давно мертв.
— Как и ваш брат. — Виконт сверкнул глазами. — Но будь он жив… если бы он попросил вас хотя бы выслушать вашего отца, вы бы отказали ему? Неужели вы хотите пренебречь обязанностями, которые ваш брат не может исполнить?
Шахин задохнулся, словно Шафтсбери нанес ему удар в грудь. Застыв на месте, он смотрел на своего кузена, но видел перед собой брата. Перед ним стоял Джеймс, укоряя за упрямство и отказ выполнить последнее желание умирающего.
— Что вы знаете о моем брате? — хрипло выдавил он, отведя глаза от испытующего взгляда виконта.
— Я знаю, что вы боготворили Джеймса, — тихо отозвался Шафтсбери. — Я завидовал вам из-за того, что вы имели такого брата. Он заботился о вас.
— И умер из-за меня, — горько закончил Шахин. — Я способствовал тому, чтобы он нажал на курок.
— Я так не считаю, — возразил виконт, покачав головой. — У Джеймса был выбор, и он его сделал. Обвиняя себя, вы ничего не измените и не добьетесь.
— Думайте что хотите. — Шахии пренебрежительно пожал плечами. — Единственное, что должно вас заботить, — это доставить Аллегру в Отман к дневному поезду.
— Аллегра!
Шахин сразу понял, кто возник за его спиной. В ней было нечто, что всегда говорило ему, что она рядом, даже если он не видел ее. Повернувшись, он увидел, что Шафтсбери обнимает Аллегру. Его мышцы сразу напряглись. Инстинкт требовал вернуть то, что принадлежит ему, но Шахин не шелохнулся. Ее жизнь в опасности, и он готов был пожертвовать своим счастьем, даже жизнью ради ее спасения.
— Что случилось с твоими волосами?
Шафтсбери слегка отстранился, коснувшись рукой ее головы. Явно озадаченная его появлением, Аллегра молчала, переводя взгляд с Шахина на сердитое лицо его кузена.
— Ты остригла волосы? — спросил Шафтсбери, не выпуская Аллегру из объятий, несмотря на свирепый взгляд Шахина.
— Нет, это дело рук наложницы Нассара.
Аллегра покачала головой, обретя голос вместе с самообладанием, и высвободилась из рук виконта.
Шахин отвернулся, не в силах вынести вопрошающий взгляд ее зеленых глаз и смятение, написанное у нее на лице. Похоже, он собирается уничтожить ее точно так же, как вынудил уйти из жизни собственного брата. Ему стало тошно от презрения к себе.
— Ничего не понимаю. — Она прижала пальцы колбу, словно пытаясь сосредоточиться. — Как ты нашел меня? Как оказался здесь?
— Мой кузен послал за мной. — . Шафтсбери кивнул в сторону Шахина. — Он все объяснил. А теперь, когда я передал ему свое сообщение, могу возвращаться домой. И Роберт говорит, что я могу взять тебя с собой.
— Роберт?
Она тупо уставилась на него.
— Шахин — мой кузен, Роберт Ньюкасл. Тот самый, ради которого я приехал в Марокко, — объяснил виконт. — Он попросил меня отвезти тебя домой.
— Почему?
Замешательство на ее лице уступило место озарению.
— Ради твоей безопасности, — улыбнулся Шафтсбери, сжав ее руку.
В глазах Аллегры сверкнула яростная решимость, разрывавшая сердце Шахина. Она явно пыталась сопротивляться. При мысли об этом его лицо приняло замкнутое выражение. Он не может позволить ей повлиять на его решение, даже если это причинит ей сердечную боль.
