Он подошел к одной стопке и изучил обложку книги, лежавшей сверху. Покрытые серебром деревянные доски, служившие переплетом, почернели. Марк посмотрел на изображения Христа и двух апостолов, по всей видимости Петра и Павла, сделанные из глины и воска. Итальянское искусство. Немецкое мастерство. Он бережно поднял переплет и поднес фонарь поближе. Его опасения подтвердились. Он не мог разобрать большинство слов.
— Что там написано? — жадно спросил де Рокфор.
Марк покачал головой.
— Здесь нужна лаборатория. Потребуется профессиональная реставрация. Нам не следует трогать рукописи.
— Похоже, кто-то уже это сделал.
Марк проследил за лучом фонаря де Рокфора и увидел груду книг, разбросанных по полу. Почерневшие клочки бумаги выглядели, будто их извлекли из костра.
— Опять Соньер, — предположил Марк. — Потребуются годы, чтобы извлечь что-то полезное из всего этого. Если допустить, что тут есть что искать. Если не считать исторической ценности, они, наверное, бесполезны.
— Это
«И что, — подумал Марк, — какая от этого польза?»
В его мозгу крутились предположения. Соньер приходил сюда. Это наверняка. Сокровищница стала источником его богатства, возвращаться сюда время от времени и выносить слитки золота и серебра было несложно. Старинные монеты вызвали бы вопросы. Банковские служащие захотели бы узнать их происхождение. А слитки металла были лучшей валютой в начале XX века, когда экономика многих стран основывалась на золоте или серебре.
Но аббат сделал больше.
Он использовал найденное богатство, чтобы реконструировать древнюю церковь и наполнить ее намеками на то, что смог узнать. То, в чем он был настолько уверен, что выставил это напоказ. «Этим знаком ты победишь его». Слова, выгравированные не только здесь, под землей, но и в реннской церкви. Он вызвал в памяти надпись, нарисованную над входом. «Я презираю царство мира сего и все преходящие украшения из любви к моему Господу Иисусу Христу, которого я видел, которого я люблю, в которого я верю и которому поклоняюсь». Туманные слова из древнего псалма? Возможно. Но Соньер не случайно их выбрал.
«Которого я видел».
Он провел лучом света по комнате и стал внимательно рассматривать постаменты.
Потом он увидел это.
Действительно, где?
Малоун вернулся к генератору, где стояли Стефани и Хенрик. Кассиопия все еще «работала» с треногой. Он наклонился и убедился, что в двигателе есть бензин.
— Эта штука производит много шума? — тихо спросил он.
— Можем только надеяться. К сожалению, сейчас их делают довольно тихими.
Малоун не притронулся к сумке с инструментами, не желая привлекать излишнее внимание. До сих пор ни один из тамплиеров не потрудился проверить, что там лежит. Похоже, оборонительная подготовка в аббатстве оставляла желать лучшего. Но насколько эффективной она может быть? Разумеется, можно научиться рукопашному бою, владению огнестрельным и холодным оружием. Но выбор новобранцев был ограничен, и прыгнуть выше головы они тоже не могли.
— Все готово, — громко произнесла Кассиопия.
— Мне надо попасть к Марку, — прошептала Стефани.
— Я понимаю, — отозвался Малоун. — Но сначала нам надо кое-что предпринять.
— Тебе хоть на секунду приходила в голову мысль, что де Рокфор не позволит ему выйти оттуда? Он застрелил Жоффруа без колебаний.
Он видел ее тревогу.
— Мы все понимаем это, — пробормотал он. — Не волнуйся.
Он тоже хотел добраться до де Рокфора.
— Мне нужна секунда, чтобы залезть в сумку с инструментами, — выдохнула Кассиопия, приседая и засовывая в сумку отвертку. Четверо тамплиеров стояли в противоположном конце церкви, за одним из костров. Остальные двое находились слева, у другого костра. Охранники, похоже, были абсолютно уверены, что пленники никуда не денутся из ловушки.
Кассиопия сидела около сумки, не вынимая руки из нее, и легко кивнула Малоуну. Готово. Он встал и громко сказал:
— Мы собираемся завести генератор.
Старший из тамплиеров дал знак действовать.
Он повернулся и прошептал Стефани:
— После того как я его заведу, мы нападем на двух братьев, стоящих рядом. Я займусь одним, ты вторым.
— С удовольствием.
Она очень волновалась, и он знал это.
— Соберись, дорогая. Это не так легко, как ты думаешь.
— Ты увидишь.
Марк приблизился к одному из каменных постаментов, всего их было около дюжины. Он кое-что заметил. Все плиты, на которых лежали рукописи, поддерживались разными колоннами, иногда одной, большинство двумя. Но одна из них покоилась на прямоугольной подставке, напоминавшей алтарь. Его внимание привлекло расположение камней, составляющих эту опору, — девять блоков в ширину, семь в высоту.
Он нагнулся и посветил под плиту. Между ней и камнями опоры не было следов известки. В точности как на алтаре.
— Надо убрать эти книги, — сказал Марк.
— Ты же сказал не трогать их.
— Самое ценное здесь — то, что внутри.
Он отложил фонарь и взял стопку древних манускриптов. От потревоженных книг поднялось облако темной пыли. Марк бережно опустил рукописи на каменный пол. Де Рокфор последовал его примеру. В три приема они очистили плиту.
— Попробуем сдвинуть плиту, — предложил Марк.
Они ухватились за плиту, и она довольно легко подалась, поскольку была вполовину меньше алтарной плиты. Марк и де Рокфор столкнули ее на пол, и глыба известняка раскололась на куски. Внутри постамента Марк увидел сосуд размером двадцать четыре дюйма в длину, около двенадцати в ширину и восемнадцати в высоту. Вырезанный из серо-бежевого камня — известняка, если он не ошибся, — и в удивительно хорошем состоянии.
Марк схватил фонарь и посветил на сосуд. На его боку, как он и предполагал, обнаружилась надпись.
— Это урна, — определил де Рокфор. — Чей там прах?
Марк рассмотрел надпись, с удовлетворением поняв, что она на арамейском. Это было дополнительное подтверждение подлинности. Обычай класть мертвых в подземные гробницы и хранить их там, пока от них не оставались только кости, а потом собирать эти кости в каменную урну был популярен среди иудеев в первом веке. До нашего времени сохранились несколько тысяч урн. Но только четверть из них имела надписи, идентифицировавшие их содержимое, — скорее всего, потому, что большинство людей того времени были неграмотными. За века появилось много подделок — одна из них несколько лет назад, выдаваемая за урну с костями Иакова, сводного брата Иисуса. Второй проверкой на аутентичность является тип материала, из которого сделана урна, — меловой известняк из каменоломен вблизи Иерусалима, вместе
