в Кристиангаде, и она не стала спорить. Во время ужина он слушал всевозможные объяснения, ни на секунду не забывая о том, что Кассиопея имеет собственное непререкаемое мнение относительно всего на свете. Что было не очень хорошо.
Она сидела на краешке его кровати. Лампы — красивые, но не очень яркие — освещали стены горчичного цвета.
— Хенрик утверждает, что мне, возможно, понадобится твоя помощь.
— А ты этого не хочешь?
— Я не уверена в том, что этого хочешь ты.
— Ты любила Эли?
Он сам удивился тому, что задал этот вопрос, и она ответила не сразу.
— Трудно сказать.
Это был не ответ.
— Он, наверное, был не такой, как все?
— Он был совершенно особенный. Умный. Живой. Смешной. Видел бы ты его, когда он нашел эти утраченные тексты. Можно было подумать, что он открыл новый континент.
— Долго вы встречались?
— Встречались мы нерегулярно, зато целых три года.
Ее взгляд снова уплыл куда-то за грань реального мира — как тогда, когда горел музей. Они с Малоуном так похожи. Оба привыкли прятать свои чувства. Но все имеет свой предел. Малоун до сих пор мучается от осознания того, что Гари не является его кровным сыном, а появился на свет в результате интрижки, которую его бывшая жена крутила давным-давно с другим мужчиной. Фотография мальчика стояла на тумбочке возле кровати, и взгляд Малоуна переместился туда. Для себя он решил, что гены не имеют значения. Гари все равно был его сыном, а с бывшей женой они заключили мир. Кассиопея, видимо, не могла справиться со своим демоном.
— Что ты пытаешься делать?
Ее шея и руки напряглись.
— Жить своей жизнью.
— Это из-за Эли?
— Какая разница.
Отчасти она была права: это и впрямь не имело значения. Это была ее битва, и он был бы в ней лишним. Но его тянуло к этой женщине, хотя сердце ее со всей очевидностью принадлежало другому. Поэтому Малоун попытался отбросить эмоции и спросил:
— Отпечатки пальцев Виктора что-нибудь дали? За ужином никто из вас не сказал об этом ни слова.
— Он работает на верховного министра Ирину Зовастину. Возглавляет отряд ее личных телохранителей.
— Вы не собирались сообщить мне об этом.
Она пожала плечами.
— Со временем. Если тебе это интересно.
Поняв, что женщина поддразнивает его, Малоун подавил злость.
— Ты полагаешь, Центрально-Азиатская Федерация имеет к этому непосредственное отношение?
— Слоновий медальон из музея Самарканда не был похищен.
Верное замечание.
— Эли удалось найти четыре реальных указания на то, где может находиться могила Александра Великого, и он передал эту информацию Зовастиной. Я знаю это, поскольку он рассказывал мне о ее реакции. Она свихнулась на почве древнегреческой истории и Александра. Музей Самарканда получает столь щедрое финансирование именно благодаря ее интересу к эллинистической эпохе. Когда Эли нашел загадку Птолемея относительно могилы Александра, Зовастина пришла в восторг. — Помолчав, Кассиопея закончила: — Он умер через неделю после того, как рассказал ей об этом.
— Ты полагаешь, он был убит?
— Его дом сгорел дотла. Ни от дома, ни от него ничего не осталось.
Все сходится. «Греческий огонь».
— А найденные им манускрипты?
— Мы организовали несколько запросов от имени научного сообщества. Никто в музее о них даже не слышал.
— А теперь горят другие дома, и оказываются похищенными медальоны.
— Да, именно так.
— Что мы будем делать дальше?
— Я еще не решила, нужна ли мне твоя помощь.
— Нужна.
Кассиопея бросила на Малоуна подозрительный взгляд.
— Много ли тебе известно об исторических материалах, в которых говорится о могиле Александра?
— Сначала Птолемей предал его земле в Мемфисе, в южной части Египта, примерно через год после его смерти. Затем сын Птолемея перенес тело на север, в Александрию.
— Верно. Это произошло в промежутке между двести восемьдесят третьим годом до нашей эры, когда умер Птолемей Первый, и двести семьдесят четвертым. В новом районе города, на перекрестке двух главных улиц, где стоял царский дворец, был выстроен мавзолей, который сейчас называется Сома, что в переводе с греческого означает «тело». Величайшая могила в величайшем городе того времени.
— Птолемей был умен, — проговорил Малоун. — Он подождал, пока умрут все потенциальные наследники Александра, а затем провозгласил себя фараоном. Его собственные наследники тоже не были дураками. Они перекроили Египет под греческое царство. Если другие полководцы Александра в большинстве своем потеряли полученные ими наделы, то Птолемеи правили Египтом на протяжении трех веков умело используя Сому для достижения своих политических целей.
Кассиопея согласно кивнула.
— Удивительная история. Могила Александра превратилась в место паломничества. Чтобы отдать дань уважения великому полководцу и правителю, ее посещали Цезарь, Октавиан, Гадриан, Калигула и еще с десяток императоров. Многое бы я отдала, чтобы взглянуть на это: облаченная в золотые одежды мумия, с золотой короной на голове, лежащая в золотом саркофаге, наполненном золотистым медом! Полтораста лет Александр покоился в мире и покое — до тех пор, пока Птолемею Девятому не понадобились деньги. Он снял с тела все золотые украшения, забрал и переплавил золотой саркофаг, заменив его стеклянным. Сома простояла еще шестьсот лет. Последнее упоминание о ней датируется триста девяносто первым годом нашей эры.
Конец этой истории был известен Малоуну. И мавзолей, и останки Александра Великого бесследно исчезли. Их искали на протяжении тысячи шестисот лет, но великий завоеватель древнего мира, человек, которого почитали как живого бога, так и не был найден.
— Ты знаешь, где находится тело? — спросил он.
— Эли полагал, что знает. — Голос Кассиопеи казался далеким, словно она разговаривала с призраком.
— Думаешь, он не заблуждался?
Она пожала плечами.
— Нужно отправиться туда и самим посмотреть.
— Куда?
Наконец Кассиопея подняла на него усталые глаза.
— В Венецию. Но сначала мы должны заполучить последний медальон — тот, за которым сейчас наверняка отправился Виктор.
— И где же он находится?
— Забавно, но он тоже находится в Венеции.
