Из самолета Кассиопею вывели двое охранников Зовастиной. Предварительно пленнице сообщили, что ее отвезут во дворец, где она будет содержаться под неусыпным надзором. Прежде чем захлопнулась дверь автомобиля, в который ее усадили, Кассиопея сказала Зовастиной:
— Напоследок должна вам сообщить, что, забрав меня с собой, вы нарвались на очень крупные неприятности.
Зовастина явно не хотела вступать в дискуссию здесь, на бетоне аэродрома, в присутствии своей охраны и обслуги аэропорта. В салоне самолета, где они находились с глазу на глаз, все было иначе. Однако на протяжении последних двух часов полета Кассиопея, словно из вредности, хранила молчание.
— Неприятности в нашей стране — обычное дело.
Кассиопею запихнули на заднее сиденье машины, сковав запястья наручниками за спиной. Ей захотелось причинить Зовастиной боль. Хотя бы словесно.
— Вы ошиблись в отношении костей, — произнесла она.
Зовастина приняла вызов. Ее путешествие в Венецию кончилось полным провалом, и ей было необходимо узнать почему. Подойдя к машине, она спросила:
— Как и почему это произошло?
Гудение двигателей с самолета смешивалось с воем весеннего ветра. Кассиопея сидела в машине и спокойно смотрела на Зовастину.
— Вы искали что-то очень важное, — произнесла она. — И не нашли.
— Издеваетесь надо мной? Вам это вряд ли поможет.
Угроза не испугала Кассиопею.
— Если хотите разгадать загадку, вам придется согласиться на сделку.
Бес искушения был силен. Разумеется, Зовастина знала, что ее пленнице многое известно. Иначе зачем бы она потащила ее с собой? А Кассиопея до этого момента была весьма осторожна в словах, понимая, что не должна откровенничать сверх меры. Ничего удивительного: ее жизнь в буквальном смысле зависела от объема информации в ее голове. К Зовастиной подошел один из охранников и прошептал ей что-то на ухо. Кассиопея заметила, что на лице госпожи министра отразился ужас. Затем Зовастина кивнула, и охранник отошел.
— Какие-то проблемы? — спросила Кассиопея.
— Издержки работы главы государства, — ответила Зовастина. — Поговорим позже.
Дверь дома была открыта нараспашку. Никакого беспорядка, никаких следов насильственного проникновения. Внутри Зовастину встретили двое гвардейцев Священного отряда.
— Что здесь произошло? — спросила она у одного.
— Двое наших людей получили по пуле в голову. Это произошло прошлой ночью. Сиделка и Карин Вальде исчезли. Их одежда — на месте. Будильник сиделки был установлен на шесть часов утра. Ничто не указывает на то, что они покинули дом по собственной воле.
Она прошла в спальню. Баллон с кислородом, капельница… Все на месте, только ни к кому не подключено. Пациентки нет. Карин бежала? И куда же она могла отправиться? Зовастина вышла в холл и спросила у двух своих гвардейцев:
— Свидетели есть?
— Мы опросили обитателей соседних домов, но никто из них ничего не видел и не слышал.
Все произошло в то время, когда она отсутствовала в стране. Таких совпадений не бывает. Зовастина решила действовать по наитию. Подойдя к телефону, она набрала номер своего личного секретаря, отдала ей приказ и ждала три минуты, пока девушка не вернулась к телефону и сообщила требуемую информацию:
— Винченти въехал на территорию Федерации в два сорок утра прошлой ночью. Он прилетел на частном самолете и использовал имеющуюся у него открытую визу.
Зовастина до сих пор была убеждена в том, что за неудавшимся покушением на нее стоял Винченти. Он наверняка знал, что она уехала из Федерации. У него — она была в этом уверена — имелись агенты в ее окружении. Хенрик Торвальдсен и Кассиопея Витт — живые тому доказательства. Но что, черт побери, происходит?
— Госпожа министр, — проговорила секретарь, — к вам посетитель. Он просил найти вас как можно скорее.
— Винченти? — спросила она.
— Нет, другой американец.
— Посол?
В столице Федерации было множество посольств иностранных государств, и Зовастиной приходилось уделять много времени общению с главами зарубежных дипломатических миссий.
— Эдвин Дэвис, заместитель советника по национальной безопасности президента США.
— Он заявился без предупреждения?
— Именно так. Внезапно появился и потребовал встречи с вами. И не посчитал нужным объяснить причину своего появления.
Это тоже не могло быть совпадением.
— Я его вскоре приму.
66
Малоун потягивал из банки диетическую кока-колу и наблюдал за совершающим посадку «Лирджет 36А». Аэропорт Самарканда располагался к северу от города, на единственной трассе, доступной не только коммерческому транспорту, но также частному и военному. Он опередил Виктора и Зовастину, прибыв в страну на предоставленном ему президентом Дэниелсом истребителе «F-16-IStrike», воздушном ястребе, который президент приказал выдать Малоуну в полное распоряжение. Авиабаза США Авиано располагалась в пятидесяти милях от Венеции. Перелет туда на вертолете занял считанные минуты, а оттуда на сверхзвуковом истребителе до царства Зовастиной полет занял всего два часа. Так что к этому моменту он уже в течение пяти часов ждал прибытия Зовастиной на ее «воздушном такси».
Два «F-16» беспрепятственно совершили посадку в Самарканде, поскольку самолетам США было предоставлено неограниченное право полетов над территорией Федерации и посадки в любых ее аэропортах и на военно-воздушных базах. Официально Соединенные Штаты были союзником Центрально- Азиатской Федерации. Но только официально. Именно поэтому второй американский истребитель привез сюда Эдвина Дэвиса. Президенту Дэниелсу не хотелось втягивать в эту историю Дэвиса. Он бы предпочел держать его в стороне, но понимал, что этом случае Малоун не примет слова «нет». Кроме того, президент с усмешкой сказал, что предложенный Малоуном план имеет не более десяти шансов на успех из ста. Плевать!
Малоун допил колу. Американским стандартам она не отвечала, но все равно была вкусной. В самолете он на часок вздремнул. Впервые за последние двадцать лет он оказался в кабине истребителя. В самом начале своей службы, прежде чем получить юридическое образование и стать сотрудником военно- юридической службы, будучи офицером военно-морских сил, он прошел подготовку пилота. К выбору первоначальной профессии его подтолкнули военные моряки. Друзья его отца.
Его отца. Капитана первого ранга, каким он был до того дня, когда подводная лодка, которой он командовал, пошла ко дну. Малоуну тогда было десять, но он навсегда сохранил в душе боль той утраты. К тому времени, когда он поступил в военно-морской флот, бывшие сослуживцы отца доросли до высоких
