людьми из самых разных слоев общества, — это весьма ценное приобретение для человека моего положения и статуса.
— Никакая я тебе не “жена” и не “супруга”! — воскликнула Джессика. — Я — женщина, которой ты навязываешь фиктивный брак!
— Тоже мне семантические тонкости! — фыркнул Рэндалл.
— Еще какие! — ощетинилась Джессика. — К твоему сведению, жена — это… — И, поймав на себе испытующий взгляд Рэндалла, прикусила язык. Щеки ее пылали. — Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, — недовольно буркнула она. — Как бы то ни было, я хотела… хотела кое о чем тебя попросить…
Разговор принимал все более опасное направление, и Джессике отчаянно хотелось сбежать к себе, но сначала следовало исполнить обещание, данное горничной.
С замирающим сердцем она пересказала Рэндаллу все, что услышала от Хетти.
— И чего же именно ты от меня хочешь? — саркастически усмехнувшись, осведомился он. — Уж не думаешь ли ты, что я должен самолично искать сбежавшего дружка твоей горничной? Да-да, сбежавшего! Очень может быть, что парень понял, что зашел слишком далеко, что становиться отцом ему еще рановато, и отправился в бега. А эта дурочка Хетти впредь должна быть осмотрительнее и не бросаться первому понравившемуся ей парню на шею и в постель.
— Должна быть осмотрительнее и не бросаться первому понравившемуся ей парню на шею и в постель, — еле слышно повторила Джессика так, будто эти слова имели самое непосредственное отношение к ней самой.
Впрочем, так оно и есть. Только ей рассчитывать было не на кого, а Хетти ей доверилась, и обманывать несчастную девушку она не собиралась.
— Как бы там ни было, ты должен обратиться к властям, — потребовала Джессика. — Пусть постараются разыскать парня. В любом случае, неизвестность для Хетти да и для родителей этого Джона хуже всего. Ты так выспренно говоришь о “своих людях”, вот и прояви заботу хоть об одном из них! Знаешь, у меня так руки и чешутся написать статью о том, что собой представляют на самом деле люди с так называемой “голубой кровью”!
— Боже, да ты, никак, угрожаешь, Джесс? — удивился Рэндалл. — А может быть, даже шантажируешь?
— Ах вот оно что! Тебе, выходит, дозволяется угрожать, запугивать, шантажировать беззащитную жертву в моем лице. Но как только тебя самого пытаются к чему-то принудить, ты вдруг становишься поборником морали и нравственности!
— Джесс, запомни раз и навсегда: тут дело не в личных симпатиях и антипатиях, — возразил ей Рэндалл. — На карту поставлены вещи куда более важные, чем ты, или я, или наши с тобой отношения.
Молодая женщина упрямо молчала, глядя в пол. Рэндалл глубоко вздохнул — не то обреченно, не то раздраженно.
— Хорошо же, — кивнул он. — Как зовут этого молодого человека? Можешь сказать своей горничной, что я сделаю все возможное, чтобы выяснить его судьбу и уведомить его близких.
Дрогнувшим голосом Джессика назвала ему полное имя дружка Хетти.
— Кстати, могу я узнать, как именно ты предполагаешь рассчитаться со мной за эту услугу? — неожиданно спросил Рэндалл. — Если верить телевизионным сериалам, существует лишь один вид платы между мужчиной и женщиной… в подобных обстоятельствах, я имею в виду. Так как высоко котируются сведения о судьбе дружка твоей горничной, Джесс? Одна ночь в моей постели? Или две?
Не веря ушам своим, Джессика уставилась на него во все глаза.
— Ты… шутишь? — пролепетала она еле слышно. Рэндалл цинично сощурился.
— Вовсе нет. Кому, как не мне, знать, что милости твои стоят недорого, верно? Поскольку той же монетой, то есть собой, ты расплачивалась со многими.
Как он и ожидал, она сверкнула глазами и. выскочила вон из гостиной. В каждом ее движении было столько же грации, сколько и сдерживаемой агрессии. Ни дать ни взять разозленная кошка. Видно было, что Джессика чувствует себя точно дикий зверек, оказавшийся в клетке. Как многие люди в юности, Рэндалл и сам некогда строил воздушные замки и лелеял несбыточные мечты. Но ему внушили раз и навсегда, что он в первую очередь член палаты лордов от графства Марри и лишь во вторую — мужчина. Но Джессика… Чем она виновата, что оказалась вовлечена в более чем непростую ситуацию?..
Так зачем же было ее дразнить? Любому ясно, что положение мисс Джессики Робинс весьма незавидное…
Его размышления прервал слуга, доложивший, что его светлость просят к телефону.
Звонил его старый друг и дальний родственник, которым он хотел посоветоваться насчет сложившейся в графстве ситуации. Мнение своего троюродного кузена по материнской линии, профессора в Оксфорде, обладателя нескольких научных степеней, Рэндалл весьма ценил.
— Да уж, тебе не позавидуешь! — сочувственно пробасил в трубку профессор, выслушав его рассказ во всех подробностях. — Похоже, какое бы решение ты ни принял, неприятности тебе обеспечены. Безвыходное положение, что и говорить. Значит, местные патриоты требуют ликвидировать “мафиозные” инвестиции — иными словами, положить конец притоку денег из сомнительных источников. А в противном случае угрожают заставить тебя отказаться от титула и места в парламенте. Ну и ну! Насколько мне известно, еще со времен твоего отца в некоторых крупных банках хранятся довольно значительные суммы денег, которые и задействованы в “теневой экономике”. И как я понимаю, владельцы вкладов — личности в высшей степени неприятные и куда более опасные, нежели ваши восторженные юнцы в килтах! Скажи, а ты не хочешь отменить празднества в честь Дня святого Эндрю и свою свадьбу? Я бы, например, поступил именно так… Эти люди на все способны. Небольшой теракт устрашения ради пущего эффекта, как говорится…
— Премного благодарен, — мрачно отозвался Рэндалл.
11
Джессике до смерти надоели дифирамбы, что благодарная Хетти пела Рэндаллу с утра до ночи: и такой-то он заботливый, и такой-то великодушный, поднял на ноги всю окрестную полицию и выяснил, что ее Джонни на радостях, что станет отцом, не только сам напился, но перепоил вусмерть всех своих приятелей и тех, кто оказался поблизости. Гулянка затянулась на несколько дней, и в результате вся развеселая компания оказалась довольно далеко от дома, где их похождения были пресечены доблестными блюстителями порядка.
Представ пред очи своей ненаглядной Хетти, Джон поклялся больше не брать спиртного в рот и стал усиленно готовиться к свадьбе. Так что и горничная, и ее госпожа были теперь невестами. Только если у одной сердце пело от счастья, то у другой замирало от тоски и дурных предчувствий.
Когда становилось совсем невмоготу, Джессика выходила в замковый двор и ходила вокруг колодца, борясь с желанием швырнуть в окно камень потяжелее или выместить досаду еще каким-нибудь столь же детским способом. Умилявшие ее некогда воркующие голуби на каменном ограждении колодца теперь вызывали пламенное желание придушить их своими руками.
Каждую ночь молодая женщина горячо молилась, чтобы произошло чудо и она вновь получила свободу, и каждое утро, проснувшись, убеждалась, что ответа на ее молитвы не последовало. В замке кипела веселая суматоха, окрестные городки и деревни расцветились флагами и бумажными гирляндами — местные жители готовились праздновать День святого Эндрю, а заодно и свадьбу графа Марри.
Не пройдет и трех дней, как они с Рэндаллом станут мужем и женой…
Сегодня все утро с полдюжины портних одного из лучших парижских домов моделей суетились вокруг нее, что-то меняя, закалывая и разглаживая в пенном море белоснежных оборочек и кружев: Джессика утопала в них едва ли не с головой. А вечером ожидался парикмахер и визажистка, дабы опробовать на невесте варианты прически и макияжа.
Свадьба… Джессика раздраженно отбросила со лба непослушный рыжий локон и устало опустилась на диван в гостиной.
— Еще каких-нибудь три дня, и я буду иметь честь приветствовать ее светлость графиню Марри!
Услышав знакомый, чуть ироничный голос Мюира Мактаггарта, Джессика стремительно обернулась и радостно улыбнулась.
— Вот так сюрприз! — воскликнула она. — А я думала, вы еще в Париже!
