посмеялся бы над моими предположениями, но я убежден, что в корне проблемы лежит именно это — страх покинуть насиженное место. Ведь он вселился в коттедж еще молодым человеком… — Айвор помолчал и продолжил:
— Мой дядя знает, что чем дольше он живет у вас и чем старше становится, тем труднее властям настаивать на его выезде. А после ремонта его уже никто не стал бы трогать. Подумайте об этом.
И Кристи, к стыду своему, поняла, что Айвор усмотрел в истории с Айшемом такие стороны, о которых она не давала себе труда задуматься.
Она не могла допустить, что он только разыгрывает заинтересованность, потому что твердо верила в то, что сострадание присуще всем людям без исключения.
— Вы действительно думаете, что в этом причина его.., беспокойства? — виновато спросила она.
— Я не отрицаю, что Юджин упрям, и сознаю, что он может быть неприятен.., но к этому нужно относиться, как к агрессивности собаки, которая этим скрывает свой страх, — с юмором закончил он.
Почему же я этого не видела? — спрашивала себя Кристи. Может быть, потому, что была сконцентрирована на своих собственных страхах? Возможно, будь у меня время спокойно поразмышлять, я попыталась бы понять состояние Юджина, вместо того чтобы впасть в отчаяние по поводу его угроз и притязаний? Но что бы от этого изменилось? Все равно я не смогла бы сделать ремонт. Да, но зато не пришлось бы мучиться угрызениями совести…
— Конечно, рассуждая логически, — продолжал Айвор, — необходимо признать, что Юджину лучше переехать, но если принять во внимания его чувства, то становится ясно, что ему необходимо чувствовать свою независимость и быть хозяином своей судьбы. И этот, нравственный, аспект проблемы, на мой взгляд, перевешивает чашу весов. Если бы вы продали мне коттедж, я подарил бы старику радость… А уж ремонт сделал бы за несколько дней.
Как могла Кристи отказаться, услышав такие слова?
Даже если бы она очень хотела сохранить за собой коттедж — а он ей был абсолютно не нужен, — то после таких речей все равно отказалась бы от своих притязаний.
— Но ведь на время ремонта мистеру Айшему все равно придется выехать оттуда, заметила девушка, густо краснея.
— Мы решим этот вопрос, — отмахнулся Айвор. — Итак, если вы не возражаете, договоримся о цене.
— Так ли это нужно? — еще сильнее смутилась она. — Мне, право же, неловко. Наверно, любой нормальный оценщик скажет, что я, скорее, должна приплатить вам за то, что вы избавляете меня от такой обузы…
— Вы не должны упускать из виду, что в будущем это будет хороший участок для застройки.
— В далеком будущем, — поправила его Кристи, — а, кроме того…
— “Кроме того”?.. — повторил Айвор, настаивая, чтобы она договорила. Ей сделалось не по себе.
— Вашему дяде кажется, что у меня с этим коттеджем связаны какие-то планы, но на самом деле я ума не приложу, что с ним можно сделать. Это наследство свалилось на меня как снег на голову — я и не думала, что тетушка Клеменс завещает его мне… — Голос не слушался Кристи. Она отдавала себе отчет в том, что творится у нее душе, и Айвор тоже наверняка понимал это. — О Господи, ну почему я все время говорю о себе! — Девушка взяла свой кофе и выпила все до донышка. — Мне пора идти, да и у вас, наверно, есть свои планы…
— Да нет, я располагаю временем, — спокойно возразил Айвор. — К тому же мне еще кое о чем надо с вами поговорить. Я хотел бы попросить… Сделайте мне одолжение…
— Одолжение?! — изумилась Кристи.
— Мое обиталище… Когда Дорин сказала, что тут не хватает женской руки, я понял, что она права. И вот сегодня утром я побывал у вас. Лучшего эксперта мне днем с огнем не найти. Если бы вы помогли мне советом, а еще лучше — делом…
Что он имеет в виду? Неужели Гейл и в самом деле презирает быт? Может быть, у нее это что-то болезненное? При этой мысли Кристи испытала легкий трепет и тут же догадалась о его происхождении.
Борясь с искушением согласиться, она пробормотала торопливо:
— Ну… Все-таки Гейл…
— Уверяю вас, ей все это неинтересно, горячо воскликнул Айвор. — К тому же она сейчас очень далеко отсюда… Я понимаю, что вы занятой человек и хотите поскорее от меня отделаться. И все же давайте подумаем вместе, как нам навести тут порядок. Признаться, я даже не знаю, с чего начать: почти нигде нет штор, в столовой надо отреставрировать мебель…
— Вам нужна самая обычная обивка, — сказала Кристи, чувствуя, что все это начинает ее увлекать, хотя внутренний голос говорил, что она ведет себя неосторожно. — Наверно, атласная.., простой сатин вряд ли здесь подойдет. Только надо подумать о расцветке…
— Итак, вы готовы мне помочь? — обрадовался он.
Кристи бросила на него тревожный взгляд.
— Не знаю… Только хозяин может обустроить свой дом. Я не уверена…
Она встала. Айвор тоже поднялся на ноги.
— Зато я уверен! — Он подошел ближе и провел пальцами по ее лицу. — У вас очень нежная кожа, — проговорил он спокойно, и притом невероятно чувствительная… Не пугайтесь, вам нечего опасаться.
— С чего вы взяли? — с вызовом ответила Кристи, хотя ее сердце бешено колотилось.
Его губы совсем приблизились к ее лицу, и рука, только что трогавшая щеку, легла на шею. Кристи попыталась отстраниться и нечаянно коснулась лбом его губ.
Могла ли она предположить, как отзовется все ее существо на это легкое соприкосновение?
Ей вдруг мучительно захотелось позволить ему поцеловать себя и ответить на этот поцелуй; испытать вкус его губ.., а потом встать на цыпочки и упасть к нему в объятия, чтобы он больно сжал ей груди и опять нащупал ту самую чувствительную точку, которую открыл на ее теле утром.
Кристи мечтала, чтобы он гладил ее обнаженное тело, говорил, как она приятна ему и желанна… Она хотела, чтобы от ее прикосновений у него наливались силой мускулы. Ее одолевало непреодолимое желание провести по его коже языком, прикусить крошечный мужской сосок и ощутить при этом, как волна желания прокатится по этому сильному телу.
Я хочу его, призналась себе Кристи. Тем временем Айвор продолжал медленно целовать ее, а она с готовностью принимала его поцелуи, чувствуя, как постепенно слабеет и теряет волю. Сейчас он мог делать с ней все, что захотел бы, не встречая никакого сопротивления.
Робкая, испуганная, одинокая, Кристи за несколько минут превратилась в бесстыдную и дерзкую любовницу.
Она хотела этого мужчину так сильно, что все ее тело содрогалось и пульсировало. Но Айвор не притронулся к ней, чтобы убедиться в этом. Он только целовал Кристи, шепча, что вкус ее губ сводит его с ума.
Но когда он нащупал за ее ухом чувствительную впадинку, она содрогнулась всем телом и ринулась в водоворот, бушевавший внутри нее самой. Последняя соломинка — Гейл — уже напрочь вылетела у нее из головы.
Кристи вытащила его рубашку из-за пояса джинсов и впилась пальцами в спину.
— Знаешь, что со мной делалось утром, когда ты плескалась за стеной? О, как я тебя хотел!.. — шевелились его губы возле самых ее губ. — Как я мечтал залезть к тебе под душ, прильнуть к твоему обнаженному телу, слиться с тобой.., и любить!
Любить… Кристи прекрасно осознавала, какой смысл вкладывает Айвор в это слово, но чувства уже были настолько обнажены в ней, что она проигнорировала легкую острую боль, промелькнувшую, как искорка, почти незаметно.
Айвор все еще целовал ей шею, волосы, грудь, но в то же время Кристи чувствовала, что он отталкивает ее от себя.
— В чем дело? — запротестовала она. Он поцеловал ее ласково, словно в последний раз, а потом прошептал:
— Все хорошо. Я просто хочу снять.., это. — Айвор сбросил рубашку. — И это, — спокойно, словно
