И теперь, когда Дункан больше не прижимался к ней, полотенце свободно скользнуло вниз. Все это произошло слишком быстро. Прежде чем Дороти успела подхватить полотенце, Дункан все же увидел ее грудь. Увидел, что ее соски напряглись и набухли. Увидел, как порозовела ее обычно бледная кожа, распаленная теперь обжигающим желанием.
Несколько секунд они стояли, глядя друг на друга. Когда первое потрясение прошло, Дороти тихо вскрикнула и подхватила упавшее полотенце. Ее руки дрожали.
— Дороти…
— Уходи, — выдавила она.
На сегодня, пожалуй хватит. Ей хотелось скорее остаться одной. И лечь спать, чтобы забыть о своем унижении.
Она повернулась спиной к Дункану и напряженно ждала, пока тот уйдет. Потом услышала, как он открыл дверь, почувствовала холодный воздух, проникший в прихожую с улицы… Он помедлил на пороге, будто ждал, что она обернется. Но Дороти не обернулась. И только когда Дункан вышел и тихонько прикрыл за собою дверь, позволила себе немного расслабиться.
Ее всю трясло. Дрожъ была такой сильной, что Дороти боялась сдвинуться с места. Она опасалась, что если сделает шаг, то просто упадет, и привалилась спиной к стене.
Губы болели. Впечатление было такое, что они все распухли. Нижняя губа саднила в том месте, где Дункан ее прикусил. Грудь тоже болела. Внизу живота остывал обжигающий, свербящий жар… А в душе остывала память о том пугающем и восхитительном ощущении, когда мужчина прижимается к тебе всем телом — жестко, напористо.
У Дороти было такое чувство, что она попала в ловушку, из которой нет выхода. Да нет, бред какой-то!.. И тем не менее была вынуждена признать, что, как говорится, «завелась». Она хотела его. Сильно, неистово…
Дороти тяжело сглотнула слюну и невольно поморщилась от боли в горле. Голова уже не болела, но зато слегка кружилась. Ее охватила какая-то странная слабость. Тело было как ватное. Мысли путались. Она была в полном смятении.
Сознание Дороти отказывалось принять случившееся. Дункан просто не мог так с ней поступить. Да, она знала, что мужчины под воздействием ярости или злости часто ведут себя странно. Они могут поцеловать женщину в наказание за что-то. Чтобы унизить, подавить ее волю. Поцеловать в знак презрения, как бы нелепо это ни звучало. Но подобные «меры воздействия» совсем не в характере Дункана. Это так на него не похоже… В детских мечтаниях она конечно же представляла себе, что Дункан целует ее. Но то были чистые и невинные поцелуи, ласковые и нежные — такие, какими по глупым ребяческим представлениям молоденькой девушки и должны быть поцелуи, исполненные жгучей страсти. Но она никогда и не думала, что кто-то поцелует ее так, как только что поцеловал Дункан. И уж конечно, она и представить себе не могла, что ее тело — еще не знавшее настоящих страстей — так распалится от этой опасной, взрывной смеси мужского желания и ярости. При одном только воспоминании об этом Дороти накрыла волна обжигающего жара. Все ее тело вдруг напряглось, как будто в предвкушении неведомых наслаждений — уже готовое к любви. Она тихонечко застонала, не обращая внимания на боль в горле…
Вне всяких сомнений, если бы дело дошло до выяснения отношений, Дункан сказал бы, что его вины в этом нет. Что Дороти сама виновата в том, что он утратил контроль над собой, что она сама его спровоцировала на это. И что ее нежелание опровергнуть обвинения явилось той искрой, которая разожгла огонь его гнева. Не чуя под собой ног, Дороти поднялась наверх в спальню. Теперь у нее болело все тело — наверное, это была реакция на эмоциональное потрясение.
Ей было трудно поверить в то, что Дункан так взволнованно обвинял ее в том, будто она крутит любовь с женатым человеком. Ведь он всегда был равнодушен к ней. А тут вдруг не поленился прийти к ней и выказать свою ненависть и презрение, которые выразились под конец в откровенной сексуальной агрессии.
Дороти была в полной растерянности. Она легла в постель и свернулась калачиком под одеялом, укрывшись почти с головой. Распухшие губы до сих пор болели, нижняя губа саднила в том месте, где Дункан ее прикусил. И все же когда Дороти вспоминала его поцелуй, то вовсе не чувствовала отвращения, которое — наверное — должна была чувствовать.
Вместо этого всю ее вновь охватил сладостный чувственный трепет. Просто безумие какое-то. Она не может чувствовать ничего подобного… Она не должна это чувствовать… Интересно, а если бы настойчивость и неистовость его поцелуя были рождены не презрением и яростью, а настоящей страстью? Что бы она почувствовала тогда?
Дороти резко оборвала ход своих мыслей. Надо быть последней дурой, чтобы находить удовольствие в таких праздных мечтаниях, не нужных совершенно никому, и прежде всего — ей самой. Потому что она знает, к чему приводит подобная глупость. К разочарованию и боли.
Голова опять разболелась. Дороти ворочалась в постели, стараясь принять наиболее удобное положение. Сейчас ей хотелось лишь одного —заснуть и забыть обо всем, что случилось. А проснувшись наутро, обнаружить, что все, что произошло сейчас между ней и Дунканом, просто кошмарный сон. Что на самом деле ничего этого не было.
Дороти замерзла, хотя и лежала под толстым теплым одеялом. Ее бил озноб. Горло болело. Голова просто раскалывалась. Эми говорила, что в городе ходит ужасный грипп. Но Дороти упрямо твердила себе, что у нее никакой не грипп. Она просто jнемного простыла. Завтра все пройдет. Обязательно…
4
Проснулась Дороти абсолютно разбитой. Сегодня у нее выходной, она планировала повозиться в саду, посадить цветы, прополоть клумбы. Но максимум, на что ее хватило, — выйти в сад и пару раз пройтись вдоль клумб. У нее все валилось из рук. А мысли были заняты совершенно другими вещами.
Дункан… Кто бы мог подумать?! При воспоминании о вчерашнем Дороти густо покраснела. Интересно, а что бы было, если она вместо того чтобы замереть, словно кролик перед удавом, а потом оттолкнуть Дункана и выставить его вон, позволила ему?..
Дороти свирепо уставилась на цветы ближайшей клумбы, будто это они были виноваты в том, что у нее появляются подобные мысли. Господи, что с ней такое творится?!
Хватит выдумывать всякие глупости. Сейчас ей надо вернуться в дом, взять перчатки и ножницы и заняться цветами. Работа на свежем воздухе отвлечет ее от опасных и совершенно ненужных мыслей. Делать ей больше нечего, как забивать себе голову всякими мыслями о Дункане Эшби-Кроссе. Правда, у нее болит горло и, похоже, небольшая температура…
Она нехотя вернулась в дом, уже понимая, что работа в саду на сегодня отменяется. Может, сходить погулять? Долгая прогулка поможет ей «проветрить мозги».
Или съездить поплавать в бассейне? Недавно неподалеку от города построили новый спортивный клуб с роскошным парком, теннисными кортами, полем для гольфа, бассейном и тренажерным залом. Был там и ресторан, где можно отлично пообедать, несколько баров и кафе.
Это Тресси предложила Дороти вступить в клуб. Они с мужем были заядлыми гольфистами и почти все свободное время проводили на поле для гольфа. Дороти тоже нередко ходила в клуб, но предпочитала проводить время на теннисном корте или в бассейне.
Может быть, действительно съездить туда? Немного поплавать, затем ланч в ресторане, а потом, если останутся силы, еще и зайти в тренажерный зал. Физические упражнения должны помочь ей восстановить душевное равновесие и перестать думать о Дункане Эшби-Кроссе.
Дороти начала собираться. И вдруг поймала себя на том, что сидит в кресле с сумкой в руках, смотрит в пространство и все-таки думает про Дункана. Что за напасть?! Она решительно встала и пошла на кухню, чтобы сварить себе кофе.
Та женщина, которая была с ним вчера, безусловно, производит неизгладимое впечатление. Дороти редко встречались такие ослепительные красавицы. И все же какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Джордж бы не одобрил выбор внука.
Интересно, а почему Дункан до сих пор неженат? Дороти знала, что он очень много работал в Америке, пытаясь «поднять» свою компанию. Возможно, у него просто не было времени на то, чтобы установить с кем-то близкие и доверительные отношения — такие отношения, которые называют любовью. Или, может быть, он не желал ничем себя связывать. Или просто еще не встретил женщину, которую захотел бы
