ситуацию, собственнически положив руку ей на плечо, а затем, склонившись, коснулся губами ее щеки и пробормотал на ухо:
— Я все объясню, когда мы останемся наедине. — После чего немного отстранился и громко произнес: — Прости, что опоздал, дорогая. Мне пришлось задержаться.
И не дав ей возможности даже слово сказать, он подвел ее к машине, заботливо усадил на пассажирское сиденье и, обойдя вокруг капота, занял место водителя.
Подождав, пока исчезнут из виду собравшиеся наблюдатели, Грейс срывающимся голосом спросила:
— Не будешь ли ты так добр объяснить мне, что происходит и почему Джина Орвелл считает, будто мы помолвлены?
— Джина Орвелл? — озадаченно переспросил Кен.
— Женщина, которая стояла рядом со мной, когда ты подъехал, — нетерпеливо объяснила Грейс.
Она была измученна, сердита и очень голодна. Глупое желание попросить Кена, чтобы он остановился, позволил ей положить голову ему на плечо и разразиться очистительными слезами, было так велико, что она едва сдерживала его.
— Она близкая подруга Грегори Купера, — заметила Грейс. — И…
— Вот как? — прорычал Кен. — Что ж, тогда мне ясно, откуда она узнала о нашей помолвке.
— Нашей помолвке? — недоуменно выпалила Грейс. — Какой помолвке? Мы не помолвлены…
— Не официально…
— Вообще никак! — с яростью перебила его Грейс.
— Грейс, у меня не оставалось выхода, — спокойно сказал Кен. — Купер заявил, что тебя видели выходящей из моего номера рано утром… — Он замолчал, не желая рассказывать об омерзительном поведении и нападках Грегори.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — с жаром остановила его Грейс. — Меня видели выходящей из твоего номера — следовательно, я падшая женщина и не имею права учить маленьких невинных детей. Черт возьми, все, что я сделала, — это дважды переспала с тобой! Однако это не означает…
К ужасу Грейс, ее глаза наполнились слезами, а голос прервался от избытка чувств.
— Грейс, уж я-то знаю, что это означает и чего не означает, — попытался успокоить ее Кен. — Но это известно только нам двоим. Ты понимаешь, что я хочу сказать, не так ли? — мягко спросил он.
Грейс не ответила, и, взглянув на нее, Кен увидел, что она пристально смотрит в окно, а ее щеки горят. У Кена сердце разрывалось от желания как-то помочь ей.
— Вряд ли тебе стало бы легче, если бы я дал в местной газете объявление на всю полосу о том, что до ночи, проведенной в моем номере, ты была девственницей.
— Но это вовсе не означает, что ты должен был объявлять, что мы помолвлены, — возразила Грейс.
— Я сделал это, чтобы защитить тебя, — сказал Кен.
Защитить ее! Как он смеет сидеть здесь и заявлять о том, что хочет защитить ее, после того как уже сказал, что не хочет, чтобы она сохранила их ребенка? Или именно поэтому он так делает? — чувствуя себя глубоко несчастной, подумала Грейс. Может, это просто циничная уловка, направленная на то, чтобы внушить ей доверие к себе, держать всегда под рукой и иметь возможность действовать быстро, если возникнет такая необходимость?..
— Ты вовсе не обязан защищать меня, — прошептала Грейс.
— С твоей точки зрения, может быть, и нет, — возразил Кен, ставший вдруг очень серьезным.
Сердце Грейс глухо заколотилось в чисто женском признании его удивительной мужественности и силы. Ей ужасно захотелось опереться на эту силу, почувствовать, что она может рассчитывать на Кена, на его поддержку, на его любовь…
Но она не могла этого делать! Не должна…
— Пойми, Грейс, я считаю это непосредственной моей обязанностью. Кстати, ты не единственная, чью репутацию нужно принимать в расчет. — Голос Кена стал вдруг до обидного резким.
Грейс повернулась, чтобы посмотреть на него, и тут же пожалела об этом. При одном взгляде на его профиль все ее тело окатило волной беспомощного желания, словно смывшего все остальные чувства.
Нет, я не должна так относиться к нему, в лихорадочной попытке защититься подумала Грейс. Не должна нуждаться в нем… хотеть его… любить его…
От боли и отчаяния у нее стиснуло горло.
— Как, ты думаешь, отразится на мне то, что всем станет известно о нашем с тобой…
— Хочешь сказать, что делаешь это для себя, а не для меня? — с вызовом спросила Грейс.
Что ж, это больше похоже на правду. Понимание того, что поведение Кена продиктовано эгоизмом, несомненно, поможет ей сдерживать и в конце концов победить любовь к нему.
— Я делаю это потому, что не вижу для нас другого выхода, — твердо ответил Кен.
Грейс почувствовала ужасную слабость. Каким было бы облегчением просто предоставить Кену возможность позаботиться обо всем, позволить ему встать между нею и враждебным общественным мнением. Позволить всему миру поверить в то, что он любит ее, что…
Нет, она не может на это пойти. Потому что в таком случае окажется в смертельной опасности поверить во все это самой!
— Нет! — воскликнула Грейс, негодующе тряхнув головой. — Я не собираюсь прятаться за твоей спиной, Кен, или притворяться… Возможно, то, что я сделала, плохо, аморально в глазах других людей. Но, по-моему, лгать еще хуже. Если люди осудят меня, я просто приму как данность их мнение.
Взглянув на Грейс и увидев, как страх и гордость борются в ней, Кен почувствовал восхищение ее честностью и беспомощную, острую нежность при виде ее беззащитности. Она была так безыскусна, так наивна! Ему придется защищать ее не только от других, но и от нее самой. Свернув на подъездную дорожку к дому Палмера, Кен заявил без обиняков:
— Тебя распнут. Неужели ты действительно хочешь потерять все, ради чего работала, Грейс? Потому что обещаю тебе: это почти наверняка случится.
— Есть и другие школы, — упрямо произнесла Грейс, стараясь справиться с болью, которую причинили ей слова Кена.
Он остановил машину, и она вдруг поняла, куда они приехали.
— Почему ты привез меня сюда? — с негодованием спросила Грейс. — Я хочу домой.
— Ты моя невеста, — нежно сказал Кен. — Это твой дом.
— Нет! — яростно запротестовала она.. — Нет! Я… — Грейс замолчала, потом покачала головой. — Мы не можем быть помолвлены. Это не… Мы не…
— Мы должны, Грейс, — ответил Кен и, пошатнув остатки ее уверенности, добавил: — Мы не можем позволить себе иного.
— Отвези меня домой, — несчастным голосом попросила она. — Ко мне домой. — И с большей настойчивостью объяснила: — У меня сегодня вечером собрание. Если я не приду, поле битвы останется за Джиной Орвелл.
Грейс бессильно опустилась на диван. Собрание прошло именно так, как она того боялась. Джина Орвелл открыто попыталась перевести разговор на темы морали, явно намереваясь смутить и унизить директора школы насколько возможно.
Впрочем, Грейс не осталась без поддержки. Несколько человек подошли к ней и с искренней теплотой поздравили с помолвкой.
— Наверное, это было нелегко для вас обоих, — посочувствовала Шарлотт Дженкинс. — Ваш жених первоначально планировал закрыть фабрику, а вы боролись за то, чтобы оставить ее открытой. Однако, — с улыбкой добавила она, — как говорится, любовь побеждает все.
Любовь, возможно, и побеждает, с тоской думала Грейс сейчас. Но ей никогда не выяснить, насколько верно это утверждение, поскольку совершенно очевидно, что Кен не любит ее.
Телефон зазвонил. Уверенная, что это будет Фил, Грейс подняла трубку.
— А ты темная лошадка, верно? — начал он без предисловий.
У Грейс упало сердце.
— Ты слышал.
