значения умению женщины превращать дом в настоящий семейный очаг, в нечто большее, чем просто уютное, комфортабельное жилище.
Но Деби подавила это желание и спокойно сказала, намекая на то, что у него самого перед глазами был пример отчима:
— Знаешь, не только мальчикам нужно влияние взрослых. — И вдруг побледнела, припомнив, как Реджи говорил ей когда-то, что его жена будет примером для Полли и Джин.
Интересно, что сталось с той девушкой, на которой он когда-то собирался жениться? Увы, она не смела задать этот мучивший ее вопрос. Знала ли первая невеста Реджинальда об истинной причине скоропалительного бегства Деби?
Оглядываться в прошлое — пустое занятие, оборвала она себя. Теперь уже ничего не исправишь, как бы она того ни хотела.
— Скоро ужин. — Деби тряхнула толовой, отгоняя непрошеные мысли, и сосредоточенно занялась пирогом.
— Отлично, — кивнул Реджи. — После ужина поговорим у меня в кабинете.
Напряженную тишину нарушил тревожный голосок Полли:
— Но ведь Деби останется с нами, правда, Реджи? — Он не ответил, и девочка с вызовом продолжала: — Мы с Джин хотим, чтобы она осталась. Поэтому я и написала ей. Господи, ну почему со взрослыми всегда так трудно — в отчаянии воскликнула Полли. — Всем прекрасно известно, что когда-то ты поссорился с Деби и она уехала, но кого бы я об том ни спросила, все притворяются, что впервые слышат эту историю. Неужели вы не можете помириться? Во всяком случае, нам ты всегда даешь подобный совет!
Нужно что-то сказать, лихорадочно думала Деби, найти какие-то правильные слова. Она не могла видеть, как Реджи вдруг побледнел и, словно окаменев, молча глядит на нее.
— Мы не ссорились, Полли, — спокойно сказала Деби. — Просто когда-то я поступила очень, очень плохо… и…
Она с надеждой повернулась к Реджинальду, безмолвно моля о помощи.
— Ты права, Полли. — Он, прихрамывая, подошел к столу и обнял сестренку за плечи. — Я давно хотел, чтобы Деби вернулась, и обещал вам, что так и случится. Теперь она здесь, и я не собираюсь уговаривать ее уехать. Кстати, не пора ли вам заняться уроками? — сухо закончил он.
Девочки вышли из кухни, и Деби растерянно посмотрела им вслед. Она не хотела оставаться наедине с Реджи, особенно сейчас, когда разбушевавшиеся эмоции грозили нарушить ее хрупкое душевное равновесие. Он сказал, что давно хотел ее возвращения? Неужели ей это не послышалось?
— Тебе не нужно было этого говорить, — с дрожью в голосе прошептала она. — Я не собираюсь уезжать… но рано или поздно Полли и Джин поймут, что тебе неприятно мое присутствие… здесь.
— Так вот почему ты вернулась, Деби? Потому что уверена, что я не хочу…
— Конечно, нет, — вспыхнув, негодующе перебила его девушка. — Я не настолько ограниченна и глупа… — Она умолкла и покраснела еще гуще, столкнувшись с его пристальным взглядом. — Я понимаю, что тебе в это трудно поверить после того, что я натворила. Но неужели я мало заплатила за свой проступок? — с мукой в голосе воскликнула Дебора. Чувства, которые она все это время пыталась держать в узде, захлестнули ее. — То, что я сделала, ужасно, действительно ужасно… Но неужели ты думаешь, что я не страдала? Разве ты не понимаешь…
Деби стиснула зубы. Она больше не маленькая девочка, а Реджи не тот отважный защитник, который одним словом, одним прикосновением мог избавить ее от боли и страха. Теперь ей самой придется залечивать душевные раны, которые она вполне заслужила.
— Я приехала сюда из-за письма Полли, выговорила она, овладев собой. — И только поэтому. Я поняла, что девочки нуждаются во мне.
Господи, еще минута, и она просто утонет в слезах. Этого нельзя допустить. Чтобы не расплакаться, она все сильнее закусывала нижнюю губу и, только почувствовав солоноватый привкус крови, поняла, что делает, лизнула языком маленькую ранку.
— Они действительно в тебе нуждаются. Это спокойное заключение просто потрясло Дебору. Она посмотрела на Реджинальда округлившимися от изумления глазами.
— Я долго здесь не пробуду, Реджи, — заверила она, слегка придя в себя. — К тому времени, когда вы с Мирандой поженитесь…
Странная гримаса исказила его лицо. Это было нечто похожее на спазм боли. Уж не от того ли, что он знал, как сестры невзлюбили его невесту?
— Так не пойдет, — спокойно сказал Реджи. — Полли шестнадцать лет, Джин — четырнадцать. Если ты всерьез решила заняться их воспитанием, то должна остаться на четыре года, а не на четыре месяца…
— Четыре года?!
Он мрачно усмехнулся.
— Да. Обдумай мое предложение, Деби, а потом мы поговорим.
Наверное, он рассчитывает, что она отступит, решив, что не готова посвятить кузинам четыре года своей жизни, судорожно думала Деби, когда Реджи ушел. Что ж, в логике ему не откажешь. Он полагает, что нашел идеальный способ избавиться от нее, не ссорясь с Полли и Джин. Думает, что она сама сбежит, как это было в прошлый раз.
Девушка попыталась взять себя в руки. Сейчас не время предаваться панике. Нужно спокойно все обдумать.
Четыре года! А какое имеет значение: четыре, четырнадцать или сорок? — вдруг спросила себя она. Ничто не держит меня в Лондоне. Мой дом здесь. Я знаю, что никогда не выйду замуж. Но, с другой стороны, жизнь здесь станет постоянным, непрекращающимся страданием. Постоянно видеть Реджи… вспоминать свои чувства к нему
Стоп, оборвала себя Деби. Какие чувства? Она не испытывает их ни к Реджи… ни к другим мужчинам… Ей словно сделали прививку от любви, душа ее высохла, и она просто не способна ответить ни на что подобное.
Но почему, стоило ей переступить порог этого дома, как она все время пребывает в смятении?
Только из чувства вины, сердито сказала себе Деби. Только поэтому.
Дебора не знала, где теперь ужинают в Вермонт-хаусе, но не хотела отрывать девочек от занятий и тем более нарушать уединение Реджи, поэтому накрыла стол в кухне.
Во времена ее тетушки ужин скорее напоминал торжественный обед. Все собирались в старинной роскошной столовой. Но сегодня приготовленная на скорую руку еда не очень вязалась с мебелью из красного дерева эпохи короля Эдуарда, фамильным серебром и хрустящими льняными скатертями с вышитыми гладью гербами.
Деби улучила минуту, чтобы позвонить Еве предупредить подругу, что остается в Вермонт-хаусе еще на некоторое время, и невольно отметила, что ту совершенно не удивила эта новость.
— Когда-нибудь я заставлю тебя рассказать мне поподробнее о твоем таинственном родственнике, — предупредила Ева. — И тогда уж ты не отвертишься, заявляя, что тебе нечего сказать. Когда ты случайно упоминала о нем в разговоре, у тебя сразу каменело лицо. Именно с таким видом ты, появившись в нашем доме, сообщила папе, что у тебя нет родственников.
Деби, краснея, отвергла шутливые обвинения подруги. Это была правда. Оставаясь жить у Евы, она объявила себя сиротой, и только позднее, проникшись доверием к новым друзьям, открыла им истину, во всяком случае, большую ее часть. Подлинную причину своего бегства она сохранила в секрете. И Фредерик Фотен, поняв, что подруга дочери скорее уйдет от них, чем выдаст свою тайну, оставил ее в покое.
Много позже Деби поняла, как ей повезло найти такое убежище. Даже теперь она содрогалась при мысли, что могло с ней случиться, повернись жизнь по-другому. Задумывался ли об этом Реджи? Беспокоился ли о ней?
Девушка отмахнулась от горьких размышлений. Реджи ей ничего не должен. Он доверял ей, а она по глупости предала его. Она…
Из коридора послышался топот ног, и вбежавшие в кухню Полли и Джин вернули Деби к действительности.
— Как вкусно пахнет, — воскликнула Джин, усаживаясь за стол.
Девочки даже не заметили, что ужин накрыт в кухне. Подумав, что Реджи, возможно, предпочитает
