Чайник закипел и отключился, но Элинор этого не заметила. Она невидящим взглядом смотрела на стену. Нет, она не одинока, ведь у нее есть друзья, причем очень хорошие.
Да, друзья у нее хорошие, но они не настолько близки, чтобы делить с ними все. Не считая, конечно, Мейми – ведь только ей Элинор рассказала об истории с Бренданом. Ну и что с того, что она больше ни с кем не поделилась? Все это случилось сто лет назад, и она уже давно смирилась с этим.
Только вот до конца ли смирилась? Почему же ей так хочется плакать, хочется, чтобы хоть кто-нибудь сказал, что Брендан был не прав, что она красивая и желанная. Почему у нее такое ощущение, что ее жизнь лишена смысла, и настоящая жизнь проходит мимо? Почему она так тоскует… по Рею?
– Хорошо, что вы поставили чайник. Я как раз собирался выпить чего-нибудь горяченького.
Элинор тупо уставилась на стоявшего в дверях Рея, словно видела его первый раз в жизни. Глаза ее широко распахнулись, а лицо так побледнело, что Рей нахмурился и, машинально сделав шаг в ее сторону, озабоченно спросил:
– Элинор, вы плохо себя чувствуете?
Сейчас он до нее дотронется. Этого она допустить не могла. По крайней мере, не теперь. Испуганно попятившись, Элинор глухо пробормотала:
– Вы вернулись.
– Конечно. А вы разве не помните? Я приехал посреди ночи, после того, как весь вечер катался кругами по окрестностям, стараясь немного остыть.
Ночью. Он приехал ночью. Элинор живо припомнилось, как она удивилась, обнаружив утром, что спит в своей постели. Она же помнила, что уснула в кресле. Ей на память пришло ещё что-то смутно тревожное, но сразу ускользнуло.
– Скучали по мне, правда?
Он улыбался, а Элинор между тем раздирали боль и возмущение. Как он смеет прикидываться, будто его волнует, что она чувствует? Да еще эта его игривая манера обращаться с ней так, словно она легкомысленная красотка, с которой можно пофлиртовать! Это просто оскорбление… Это… Элинор сделала невероятное усилие, чтобы взять себя в руки и не выдать своих истинных чувств.
– Должна признаться, я была слишком занята, чтобы скучать, – сдержанно произнесла она.
– Я так и понял. Я прочитал то, что вы написали. Вы разве не видели записку, которую я вам оставил?
У него хватило наглости прочитать ее работу, прежде чем она прочла ее сама?! В душе Элинор: снова появилось чувство опустошенности, но в этот раз оно было гораздо сильнее и глубже.
– Все идет отлично, – между тем продолжал Рей, не замечая, как напряглась девушка. – Кстати, а что будет в конце – она его полюбит?
– Кто полюбит? И кого? – ошеломленно опросила растерявшаяся Элинор.
– Эжени. Она полюбит Бартона? Того, кого выбрал для нее король.
У Элинор возникло неприятное ощущение, это в этом, невинном на первый взгляд, вопросе был какой-то скрытый смысл.
– Не знаю. Я еще не решила.
На лице Рея появилось странное выражение: смесь разочарования и… нежности. Элинор поспешно отвернулась. Нежность, еще чего не хватало' Надо все же держать в узде свое воображение.
– У вашего Бартона исключительно сильный характер, – заметил Рей. – Боюсь, он не оставит Эжени выбора. Похоже, в отличие от меня, он питает пристрастие к маленьким грудкам.
Рей намекал на эпизод, когда Бартон обнаружил, что Эжени очень привлекательная особа. И при этом Рей смотрел на нее, Элинор. На ее тело, с возмущением поняла девушка. Он не сводил глаз с ее груди, хотя под семью одежками там вряд что-то можно было разглядеть. Более того, смотрел так, словно ему не терпелось сорвать с нее эти одежки и взять ее груди в ладони…
Нет, она окончательно рехнулась. Придумывает для себя все новые мучения, одно хуже другого. Не может он желать ее, просто хочет поиздеваться, вот и все.
Естественной защитной реакцией была ярость, и Элинор отозвалась обманчиво сладким голоском:
– Ну конечно, ведь всем известно, к чему питаете пристрастие вы.
На какое-то мгновение Рей, казалось, растерялся. На его щеках выступили красные пятна. Но в следующую минуту он уже взял себя в руки и насмешливо спросил:
– Вот как? И что же всем известно?
Элинор запоздало пожалела о том, что необдуманно ввязалась в эту глупую перепалку. Не ответив, она пожала плечами и перенесла все свое внимание на чайник.
– Если вы решили сегодня сами готовить завтрак, то я бы, пожалуй, съел яичницу и тосты. Но сначала приму душ. Кстати, я только что проверил генератор. Если снова отключат электричество, как вчера, он нам пригодится.
Все ясно. Он остается. Элинор облегчение вздохнула, чувствуя себя одновременно странно униженной. Ей пришлось снова отвернуться, чтобы Рей не заметил ее состояния. Ей хотелось бросить ему, что завтрак он может приготовить себе и сам, но это было бы несправедливо: ведь накануне он угостил ее завтраком.
Совершенно непредсказуемый человек, подумала Элинор, когда Рей ушел наверх. До того, как она узнала его поближе, то могла бы предположить, – если бы вообще об этом задумалась, – что он из тех, кто станет ожидать от женщины полного подчинения своим жизненным интересам: чтобы она ставила его превыше всего и верно служила ему душой и телом. Однако Рей уже продемонстрировал Элинор, насколько предвзятыми оказались ее представления. Он добровольно взвалил на себя заботы о домашнем хозяйстве,
