– Ну, Лизавета, выпьем за знакомство.
– А не боишься за рулем?
– Ничего, довезу как-нибудь, не стремайся. Ты мне лучше скажи, почему я тебя раньше не видал?
– Где?
– Ну, хоть на видаке вашем. Я заглядываю время от времени к Гоше, присматриваюсь к компании – мало ли чего…
– А я там редко теперь бываю.
– Правильно, – одобрил Чигирь. – Там мелочь одна, пацаны зеленые, из них навряд ли толк будет: не присматриваются к делу. Тебе другие нужны мужики.
– А ты откуда знаешь, кто мне нужен?
В голосе Лизы проскользнуло возмущение. Еще не хватало, чтобы какой-то Чигирь ее воспитывал!
– Да видно по тебе. – Чигирь не стал пояснять, что он имеет в виду; в голосе его, как и во внешности, и в движениях, была уже знакомая Лизе уверенность. – Ты, правда, малая еще. Лет шестнадцать?
– Семнадцать.
– Ну ничего, подрастешь, лишь бы в хороших руках.
– В твоих, что ли?
– А хотя бы.
Лиза злилась все больше и больше. Мало того что этот тип, не спрашивая, везет ее в ресторан и сидит, развалившись, – так он еще уверен, что она теперь принадлежит ему! Надо немедленно встать и уйти, пока не поздно. Если еще не поздно…
Прямо взглянув в глаза Чигиря, Лиза неожиданно спросила:
– А сам ты чем занимаешься, если не секрет?
– Какой секрет! Получала я.
– Кто-кто?
– Деньги получаю, с кого следует, не слыхала про такую профессию? Ну, конечно, не из мелких я, раскрутился уже.
– Рэкетир, что ли?
– Вот далось вам все американское! Ну, пусть рэкетир, какая разница.
Лиза даже рот приоткрыла. Хотя – что неожиданного, могла бы и раньше догадаться!
– А ты чего так смотришь? Думала, все на химкомбинате работают?
– Да нет… Просто…
Лиза давно уже не думала, что все работают на химкомбинате. В те годы, когда началась ее юность, жизнь менялась так быстро, что все девчонки ее возраста не удивлялись уже ничему. И она не считала себя наивной дурочкой, видящей жизнь через розовые очки. Но все-таки Лиза успела создать для себя какой-то особый, не очень проницаемый для посторонних, мирок, и в нем рэкетиры, да и рестораны, были понятиями почти абстрактными.
Чигирь был настроен порассуждать о превратностях жизни.
– А чего, я человек молодой, потребности кой-какие имеются, да и способностями не обижен. И все ж таки не академик, для бизнеса ума, правду сказать, маловато. По прежним временам мне бы точно на «химии» вкалывать, а теперь дураков нет. Пусть лошадь работает, а я травиться не желаю. А ты что, трудиться любишь, на комбинат пойдешь?
– Я не знаю…
Лиза поймала себя на мысли, что, несмотря на всю разницу между нею и Чигирем, она тоже не собирается работать на комбинате. Наверное, эта мысль так ясно отразилась в ее взгляде, что Чигирь сразу ее уловил.
– Видишь, и ты не пойдешь, и правильно сделаешь. А знать тебе ничего такого и не надо. Ты, видать, девка чистенькая, домашняя, таким сейчас думать о жизни незачем, все равно не поймут ни хрена. Тебе мужика надо нормального, чтоб он думал.
– Да что ты пристал, в самом деле – мужика, мужика! Не надо мне никакого мужика!
Лиза старалась попасть Чигирю в тон, но это ей плохо удавалось. Очень уж не вязался этот тон ни с голосом ее, ни с внешностью, ни с возрастом…
Неизвестно, как пошла бы дальше их беседа, но тут снова появился официант. Наклонившись над сидящим Чигирем, он стал что-то шептать ему на ухо. Тот помрачнел.
– Та-ак, не понадобится, видать, горячее… Вот что, Лиза, у меня тут дела наметились, кой с кем поболтать придется. Так что уж извини, домой тебя не повезу. Ты посиди пока, покушай, а потом тебя халдей на тачку посадит, я ему скажу. Поняла?
Лиза не знала, кто такой халдей, но кивнула, облегченно вздохнув про себя. Неужели удалось отвязаться от этого непрошеного покровителя? Повезло! Она хотела выйти из ресторана немедленно, но рассудила, что лучше не показываться у входа одновременно с Чигирем, и осталась сидеть. Но – новая напасть! – едва ее спутник поднялся и вразвалочку пошел к выходу, Лиза тут же поймала на себе откровенные взгляды парней, компанией сидевших за соседним столиком. Да здесь просто притон какой-то, несмотря на респектабельную обстановку!
