– Когда папа меня в роддом вез на такси, нас тоже остановили, – вспоминала она. – Сказали: ну и что, что беременная? Хлопок соберет, пользу стране принесет, тогда пусть рожает себе сколько хочет.
– И что? – спрашивала Лола.
– Папа мне не дал собирать. Пистолет у милиционера отобрал и сказал, что ему плевать, что в тюрьму сядет – сначала его убьет.
– И милиционер вас пропустил? – смеялась Лола; она могла слушать эту историю бесконечно.
– Пропустил. Какая ему радость была бы, чтобы папа в тюрьму сел? Он сам ведь уже мертвый был бы.
Все это вспомнилось сейчас, в огромном чужом городе, в котором не было никакого поля.
– Это просто название, – улыбнулся папа. – В Москве много таких названий. Есть переулок Сивцев Вражек. Есть Никитские Ворота, есть Арбатские, хотя никаких ворот там нет, это просто площади. Маленькая… – вдруг сказал он. – Может, задержимся еще совсем чуть-чуть? Или ты очень устала?
– Я не устала. – Она помотала головой. – Поехали куда хочешь.
– Не то чтобы хочу… Но поехали.
Улица, на которую они вышли из метро, называлась улицей Чехова. Лола научилась читать в три года, а «Каштанку» прочитала перед самой поездкой в Москву, поэтому обрадовалась знакомому имени, написанному синими буквами на белой табличке.
Они дошли до самого конца этой улицы, и папа остановился возле углового дома, который показался Лоле необыкновенно высоким и необыкновенно красивым. Он был желто-белый и даже в сумерках – как солнечный праздник. Пока она разглядывала лепные узоры вокруг окон, папа медленно пошел через двор. Спохватившись, Лола побежала за ним. Он ее даже не заметил – стоял, запрокинув голову, смотрел вверх на светящиеся окна. И то, что он не замечает ее присутствия, не обидело Лолу, а только испугало.
– Па… – тихо произнесла она. – Мы зачем сюда пришли?
– Зачем? – Он вздрогнул, потом улыбнулся. – Я и сам не знаю. Не сердись. Сейчас поедем в гостиницу, отдохнешь.
Лола никогда не понимала, что происходит от папиной улыбки с ее сердцем. Папины глаза – большие, карие, когда он улыбался – зажигались золотыми огоньками. Только улыбался он очень редко.
– Я совсем не устала, – повторила Лола. – Но мне тебя жалко. Почему ты стал такой печальный?
– Я здесь родился, – сказал он. – Здесь жили мои родители. Отсюда моя мама уехала за границу, и я никогда ее больше не видел. Отсюда мой папа ушел на войну. Он погиб, и я с ним даже не простился. Это очень тяжело, дочка.
– А кто здесь теперь живет? – спросила она.
– Теперь – не знаю.
– А ты зайди и спроси, – предложила Лола. – Это же твой дом, да?
– Уже нет.
– Все равно, – сердито сказала она. – Если кто-нибудь где-нибудь жил, то он и потом может туда прийти. Вот тетя Лютфи раньше в нашем доме жила, она же приходит, хотя в ее квартире теперь тетя Зоя живет. Значит, и ты можешь!
– Наверное, могу. Но не хочу.
– Почему? – не отставала Лола.
– Потому что… Потому что – какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
– Душе своей – что?.. – растерянно переспросила она.
– Пойдем. – Папа взял ее за руку. – У тебя же завтра день рождения, не забыла? И командировка моя закончена. Мы с тобой утром пойдем в Третьяковку, а потом – обедать в ресторан.
– В какой ресторан? – сразу заинтересовалась Лола.
Она не то что никогда не бывала в ресторане, но и не знала, что это такое. Только догадывалась, что это вроде столовой – раз там обедают. Но, наверное, ресторан настолько же красивее столовой, насколько вот этот дом в Москве, где папа родился, красивее того дома, в котором они теперь живут в Душанбе.
– Мы пойдем в ресторан «Славянский базар», – сказал он. – Папа мне рассказывал, что моя мама этот ресторан любила. Там пекли очень вкусные пирожки, они назывались «расстегаи».
– Расстегаи лучше, чем мамина самбуса? – недоверчиво спросила Лола.
Слоеная самбуса, которую мама жарила в раскаленном хлопковом масле, тоже таяла во рту, и Лола почему-то обиделась на эти неведомые расстегаи, о которых папа рассказывал так, словно ничего вкуснее их на свете не бывает.
– Мамина самбуса, конечно, самая лучшая. – Он снова улыбнулся. – Но мы завтра все-таки попробуем и расстегаи тоже, ладно?
– Ладно, – важно кивнула Лола. И, зажмурившись, добавила: – Я с тобой куда хочешь пойду. Я тебя люблю!
– Я всегда это чувствую, моя родная, – сказал он. – Как бы я жил, если бы не это?
Глава 5
Война закончилась для него, даже не начавшись.
