Раймонд ощутил, что ему неприятно слышать сейчас о ее бывшем муже, несмотря на то, что тот был его покойным двоюродным братом. Представив себе это фантастическое создание в объятиях другого мужчины, он недовольно сдвинул брови и постарался отогнать от себя отвратительные мысли.
– Для меня главное состоит в том, чтобы мои дети родились и росли здоровыми.
– А сколько детей тебе хочется? – спросила Патриция.
– Я не мечтаю о том, чтобы ты была беременной постоянно, – сказал Раймонд, усмехаясь. – Ты этого боишься?
– Нет, но мне важно знать, – ответила Патриция, не глядя ему в глаза.
– Может, во время беременности ты плохо себя чувствуешь? – Раймонд слышал о токсикозах, мучающих некоторых беременных женщин круглые сутки, но Лилиана не испытывала ничего подобного, поэтому он сразу и не подумал об этом.
Патриция тут же развеяла его сомнения.
– Моя первая и вторая беременность протекали нормально…
Ее голос почему-то оборвался. Она помолчала, потом пробормотала что-то вроде того, мол, если бы Малькольм поменьше находился рядом, все было бы вообще отлично. Неудивительно, подумал Раймонд, бедняга считал, что ты вынашиваешь детей своих любовников, вот поэтому, наверное, и пребывал в мрачном расположении духа.
– Ты так мне ничего и не ответишь? – спросила Патриция.
Раймонд вздохнул, с трудом отделываясь от навязчивых дум о Малькольме и его страданиях.
– Мне бы хотелось заиметь еще хотя бы двоих детишек. Итого, у нас их будет четверо. Надеюсь, младшие получатся не менее очаровательными и смышлеными, чем Эндрю, и Сьюзен. – Последней фразой он рассчитывал заставить ее улыбнуться.
У него это получилось. Патриция взглянула на него, и ее лицо посветлело.
– А я надеюсь, что они будут похожи на папу, – сказала она просто.
Раймонд обнял ее крепче и поцеловал. Ему ужасно хотелось овладеть ею полностью, но они находились в замке не одни. В любой момент к нему в кабинет могла зайти мама или двое любознательных малышей, которые очень скоро должны были стать его законными детьми. Им следовало потерпеть. Совсем недолго.
– Скоро мы станем единым целым, милая моя! – сказал он, целуя Патрицию в макушку. – Надеюсь, других условий у тебя не будет?
– Будет, – ответила она тихо, но очень твердо. – Последнее.
Раймонд не верил своим ушам. Никогда в жизни ему не приходилось выслушивать столько условий и уж тем более соглашаться с ними.
– Я должна улететь в Ньюпорт-Ньюс, – сказала Патриция.
– Нет! – тут же выпалил Раймонд. – Этого не произойдет.
Она порывисто отстранилась от него громко и жалобно сопя.
– Я нужна бабушке, разве ты не понимаешь?
– Никуда не отпущу тебя, так и знай, – произнес Раймонд скороговоркой. – Повторять ошибку Малькольма я не намереваюсь!
Он испытывал нечто похожее на панику и поражался тому, что это состояние одолевает его уже в который раз за один только вечер.
– С Малькольмом все обстояло по-другому! – выкрикнула Патриция. – С ним я не хотела жить, а с тобой хочу. Но мне необходимо вернуться к бабушке, пойми. – Когда она договаривала последние слова, ее голос задрожал.
Последовало напряженное молчание.
Раймонд смотрел на Патрицию и видел перед собой беззащитную, уязвимую, страдающую женщину. Он хотел подойти к ней и успокоить, но не решался. Потому что, как ни удивительно, она не выглядела нуждающейся в его утешении: мужественно боролась с подступившими к глазам слезами, с эмоциями, готовыми захлестнуть ее своей мощной волной.
– В таком случае я не смогу выйти за тебя замуж, – произнесла она очень тихо.
– Ты ведь уже дала мне обещание! – воскликнул Раймонд.
– Но предупредила, что у меня есть несколько условий, – возразила она все так же спокойно.
– Нет! – Раймонд не выдержал, приблизился к ней и снова крепко обнял. Ее сердце стучало громко и тревожно, и он вдруг понял, что ее мотивы крайне серьезны и что категоричностью ему ничего не добиться. – Хорошо, поезжай в Америку, но детей оставь здесь.
Патриция поджала губы и отчаянно закрутила головой. Ее лицо выглядело болезненно белым.
– Я не знаю, сколько мне придется пробыть дома, поэтому не смогу оставить их здесь, – хрипло прошептала она, и ее глаза опять наполнились слезами. – Пойми, кроме бабушки у меня нет больше никого из близких родственников. Сейчас, в столь тяжелое для нее время, я обязана находиться с ней рядом.
Две слезинки повисли на ее ресницах и тут же сорвались и покатились по щекам.
– Нет родственников?! А как же дети, я, Розмари, Джарвис, Бэзил, моя мама? – осторожно спросил Раймонд. – Мы разве не твоя семья?
– Это другое, – ответила Патриция, шмыгая носом. – Бабушка была со мной с первого дня моего рождения…
