— Я знаю. — Казалось, Морлингу не требовалось больше объяснений. — Ну, хорошо, беги. Я способен не только хорошо запоминать, но и отлично забывать.
И, с нежностью похлопав Аликс по плечу, удалился.
Девушка с улыбкой вошла в кабину лифта. Удивительно, как авторитарность Морлинга распространилась и на нее. Если бы Аликс действительно задумала нечто плохое, то потом просто не смогла бы спокойно смотреть в глаза великому маэстро.
Она наспех выпила чашечку кофе в безлюдном ресторане. Затем побежала в вестибюль, где ее встретил Барри. Мужчина выглядел элегантно в шелковом светло-сером костюме.
— Моя дорогая, ты представляешь собой пример пунктуальности, — улыбнулся он, помогая девушке надеть пальто. — Я так надеялся, что ты опоздаешь и мне придется ждать тебя в ресторане в смиренном терпении.
— Не верю. — Аликс озорно улыбнулась. — Ты бы не захотел потратить впустую даже минутку этого замечательного утра. Как и я.
— Думаю, ты права, — признал Барри, усаживая девушку в автомобиль.
За пределами Лондона машина набрала скорость. Дорога была полупустая, вокруг простирались поля и фруктовые сады. Солнышко пригревало, из садов доносились пенис и щебет птиц, и Аликс самой захотелось запеть. Она замурлыкала веселый мотивчик.
— Пой громче, чтобы я мог тебя слышать, — велел Барри, улыбаясь.
— Я не могу петь громко. У меня слабый голос.
— Совсем не похож на голос Варони?
— Да. — Аликс покачала головой. — Я не унаследовала ее прекрасного голоса. Жалко, правда?
— Глупая гусыня! Как можно унаследовать что-то от сестры, — напомнил он с усмешкой. — Тем более голос.
— Нет, конечно же нельзя, — поспешила согласиться девушка, мгновенно напрягшись.
О боже! Ее тайна едва не раскрылась. Нельзя быть такой беспечной.
— Твой отец знает, что мы приедем? — Заглаживая оплошность, Аликс перевела разговор на другую тему.
— Да. Я звонил ему вчера вечером.
— И он удивился?
— Чему? Что я приеду?
— Нет. Что приеду я.
— Возможно. Но один из его основных принципов — никогда ничему не удивляться. Так что трудно сказать.
— Барри, как ты думаешь, я ему понравлюсь?
— Не знаю. Хотя ты и самое очаровательное на свете существо. Но мой отец считает английских эсквайров сливками общества, а себя — сливками среди эсквайров. А следовательно — лучшим творением Господа Бога.
Аликс захихикала, зажав ладошкой рот.
— Но какие у него на то причины? То есть он выдающаяся личность?
— О да, — протянул Барри не без иронии. — О прямо-таки преклоняется перед тем, что называв «добрыми старыми традициями». Отвага, честность правосудие — вот его кредо. А еще он надевает смокинг к ужину. Каждый день. Можно подумать, что к нему на ужин пожалует сама королева.
— Мне это нравится, — заметила девушка.
— Мне тоже. Но забыл сказать: он плохо относится к тем, кто носит обычный пиджак после семи вечера.
— Что за абсурд! Какой была твоя мать?
— Я почти не помню. Она умерла, когда мне было восемь лет.
— О, прости. И у тебя нет сестер?
— Ни одной. — Барри усмехнулся. — Никакого женского влияния. У меня есть только младший брат. Работает репортером в Би-би-си. Сейчас он где-то на Востоке.
— Должно быть, тебе одиноко.
— Я привык. А как же ты? Ты потеряла родителей раньше меня, но держишься молодцом.
— Действительно. — Девушка задумалась.
Что бы сказал Барри, узнай он правду о Варони? Время за разговором летело незаметно. Ближе к полудню мужчина заметил:
— Мы уже недалеко. Я узнаю эти места.
Аликс решила, что Барри очень сильно любит родной дом. И когда машина свернула с дороги на тенистую аллею и подъехала, наконец, к дому, девушка поняла почему.
Построенный из серого кирпича, высокий, элегантный, с огромным количеством окон особняк воспроизводил атмосферу Англии начала восемнадцатого века. Выйдя из автомобиля, Аликс, застыв от восхищения, осматривала великолепное творение.
«У Барри самый красивый дом из всех, что мне доводилось видеть», — вздохнула она про себя.
— Именно таким и должен быть настоящий дом, — произнесла Аликс вслух. Кто-то за ее спиной засмеялся.
Быстро обернувшись, девушка увидела, что они не одни. Без сомнения, перед ней стоял отец Барри.
Не такой высокий, как сын, и немного обрюзгший, он являл собой типичный образец английского эсквайра. Аликс подумала, что его облику не хватало лишь кнута, засунутого за голенище сапога.
Барри представил их друг другу, и девушка ощутила теплое уверенное рукопожатие.
— Не так часто молодые симпатичные девушки навещают меня в моем логове, — заметил старик, рассматривая Аликс с нескрываемым любопытством.
— Не так часто меня приглашают посетить такой великолепный дом, как ваш, — с робкой улыбкой парировала девушка.
— Да, дом прекрасен, — согласился он. — Отличный экземпляр времен королевы Анны. Возможно, даже ранее.
Аликс слушала с самым серьезным видом.
— А вокруг дома, — продолжал мистер Элтон, — разбит роскошный сад. Голландское влияние, видите ли. — И он пошел вперед, показывая дорогу.
— Отец, мы проделали долгий путь, — решил вмешаться Барри. — Думаю, Аликс хотела бы отдохнуть перед ленчем.
Старик показался девушке одновременно рассерженным и разочарованным. Он походил на ребенка, которому не разрешили показать любимые игрушки гостям.
— Я не устала. И с удовольствием осмотрю сад, — заверила Аликс.
Голландский сад оказался великолепен. Аликс, получившая от бабушки навыки садоводства, с энтузиазмом расспрашивала старшего Элтона. Отец Барри был польщен и несказанно удивлен — в своих вопросах и комментариях девушка показывала недюжинные знания.
— Совершенно верно, — согласился он на очередное замечание Аликс. — Но откуда вы знаете? Я полагал, что городские девушки с трудом различают георгин и одуванчик и верят, что розы растут в проволочном каркасе.
— Но я вовсе не городская девушка, — заметила Аликс, пряча улыбку. — До недавнего времени я жила в деревне с бабушкой. А теперь приехала в Лондон и живу с сестрой.
— О, понятно. Это все объясняет.
— Нина Варони, сестра мисс Фарлей, известная певица, — вставил Барри.
— Никогда о ней не слышал, — ответил старик, довольный своим неведением.
— Нет? — изумился сын. — Но все ее знают.
— Только те, кому нечем заняться, — суровым тоном поправил мистер Элтон и многозначительно взглянул на сына.
Девушка, во избежание ссоры, стала нахваливать великолепные клумбы, и разговор перешел в более мирное русло.
