Моя жизнь в футболе

протест и требование переигровки — отклонены.

Вскоре мы узнали, что министерство иностранных дел Испании заявило официальный протест МИДу Великобритании. Инцидент нанес ущерб барселонскому стадиону на сумму 2 миллиона песет, было полторы сотни раненых.

«Эти хулиганы опозорили наш город и всю Шотландию», — заявил со страниц газеты «Гардиан» лорд-мэр Глазго Джон Мэйне.

Серебряные медали европейского розыгрыша для клубных команд, впервые завоеванные советским клубом, — неплохая награда. Но команда, которая была близка к более значительному успеху, полученным наградам не радовалась. Настроение у нас было испорчено несправедливым, по сей день убежден, решением Европейской футбольной федерации. Матч не был доигран в нормальных условиях, был прерван вмешательством извне, причем не стихийным бедствием, одинаково неприятным обеим командам, а разнузданностью болельщиков одной из них, которой и отдан международный приз.

И конечно же наше злополучное, злосчастное выступление в финале европейского кубка восприняли в Москве как провал! Забыли, что это первый выход советской клубной команды в финал европейского клубного турнира, что счет 2:3 и обстоятельства матча подтверждают право «Динамо» считать себя не хуже «Глазго рейнджере». Принцип «побежденных судят» вновь восторжествовал. Московские динамовцы, достойно прошедшие нелегкий международный экзамен, рассматривались как неумехи, которым далеко до европейских образцов.

Занятое нами десятое место в чемпионате страны тем более выглядело как продолжение провала в течение всего сезона. Все хорошее, что было до этого, как-то отошло в тень. Главный сиюминутный мотив был: как вы дошли до жизни такой? Тут чиновников хлебом не корми, дай «разобраться», расследовать, «сделать выводы».

Честно говоря, я очень устал к тому моменту. Шесть лет у руля «Динамо», шесть лет, в течение которых дважды были завоеваны серебряные медали и дважды — Кубок СССР… Все перипетии, переживания, оставившая неприятный осадок история матча с ЦСКА в 1970 году, решение УЕФА с отказом в переигровке, периодически безразличная игра некоторых футболистов «Динамо» — все это легло тяжким грузом на душу. Я попросил отставку.

Руководители центрального совета «Динамо» пошли мне навстречу. Была предложена работа в российском совете общества. Так я сделался тренером, курировавшим динамовские команды Российской федерации.

Что означает быть таким тренером? Это многочисленные поездки, консультации тренеров на местах, периодические проверки того, как справляется со своими задачами новый наставник той или иной команды, как живет и чувствует себя местная динамовская команда. Конечно, это и кабинетная работа: время от времени местные тренеры появляются в Москве. Как тут не зайти к непосредственному куратору, не посоветоваться, не поделиться чем-то оптимистичным, не посетовать на свои тяготы, заодно и отчитаться… Вроде бы хлопотное дело мне досталось. Но то была совсем иная работа. И я постепенно успокоился.

Все шло вроде бы неплохо, однако исподволь все чаще возникала мысль о команде… Сначала — не о конкретной, о команде вообще. Затем все четче — о «своей». О команде моей мечты. Минул лишь год кабинетной работы, а меня уже вовсю тянуло тренировать.

В 1974 году футбольные руководители предложили мне возглавить сборную команду, перед которой ставилась определенная, локальная задача: выиграть отборочный цикл олимпийского турнира, расчистить национальной сборной страны, занятой в то время другими футбольными заботами, дорогу в финальную часть XXI Олимпийских игр в Монреале. Я принял предложение.

— Как раз к этому моменту относится ваш диалог с драматургом Леонидом Зориным, опубликованный тогда на страницах еженедельника «Неделя». Вот этот диалог с незначительными сокращениями. Думается, что он будет интересен и сегодня, хотя, конечно, сейчас другие времена и другие герои.

ВОПРОСЫ ЗАДАЕТ ДРАМАТУРГ

Зорин. Дорогой друг, мы знакомы так много лот, переговорили уже как будто обо псом на спота и, может показаться, исчерпали футбольные сюжеты. Но, как видно, футбол неиссякаем, к нему хочется снова и снова возвращаться. Напомню тебе ту, десятилетней давности, пору, когда ты, впервые встав у руля сборной, провел ее больше чем сквозь тридцать матчей без поражений, а после единственного проигрыша а финале Кубка Европы в Мадриде 1:2 тебя, употребим такой жаргонизм, «ушли». Как прожил ты эти десять лет, что изменилось в тебе, в футболе?

Бесков. Буду откровенен, десяти лет не вернуть, и это горько. Тогда, в шестьдесят четвертом, у меня было ощущение, что сборная созревает. Ясное ощущение! И что в шестьдесят шестом я повезу на чемпионат мира в Англию команду, способную претендовать на одно из самых высоких мест. До сей поры жаль, что не дали довести замысел до итога… Изменился ли я за эти годы? Должно быть, в чем-то изменился. Но мои взгляды на содержание и назначение футбола, на организацию этого дела не изменились.

Не потому, что говорю сейчас с драматургом, а потому, что таково мое глубокое убеждение, — я всегда рассматривал футбол как подлинное искусство. Хорошо уясняю себе роль спортивного начала (как- никак и двадцать лет на поле и двадцать в тренерах), но у зрелищного футбола есть и свои особые законы, и среди них не на последнем месте эстетические. И они так же не противоречат, а, наоборот, так же естественно сочетаются с законами спортивной борьбы, как самый бурный конфликт в твоей пьесе сочетается с изяществом его исполнения.

Для меня каждый матч — подлинное драматическое произведение с самостоятельным сюжетом, и разыграть его должны умелые исполнители. Такие исполнители — залог успеха. Ты, например, не случайно тяготеешь сейчас к Театру имени Вахтангова, там — «твои» актеры. В решающий момент и я и ты уходим в ложу, а спектакль без нас разыгрывают исполнители…

— Каковы же твои впечатления от первых встреч с игроками твоей нынешней сборной? Есть среди них исполнители высокого класса?

— Похоже, что есть. Теперь дело за тем, чтобы создать команду. Талант в футболе вне взаимодействия с партнерами реализует себя в лучшем случае на 60-70 процентов. Точно так же рядом с большой индивидуальностью расцветают партнеры, усиливаются, совершенствуются. Взаимосвязь полная.

— Мысленно ты как-то разделяешь свои и клубных тренеров задачи в отношении к игрокам, привлекаемым в сборную?

— У клубных тренеров широкое поле деятельности. В клубе решаются вопросы физической подготовки, повышения технического мастерства, закладываются основы тактики и прививаются бойцовские качества. А мое дело — организация игры, создание команды. У команды непременно должна быть руководящая идея.

— Наверное, на твои плечи ложится и проблема селекции?

— Естественно. И проблема эта намного шире, чем может показаться на первый взгляд. Условия селекции определяются тем образом сборной, который возник у тренера. Ибо организация игры невозможна без учета способностей игроков, приглашенных в сборную, равно как и без учета характерных свойств