— А где ты была, когда внучек обижал Григория Григорьевича?
И галка сразу замолкла. То ли не хотела связываться с грачушкой Граней, то ли усовестилась.
А лодырь кот Усач-Запечкин? Спрятался за печкой и носа оттуда не высовывал. Как ни считал себя обиженным, а чуял: метла по нему ох как скучает! Он даже надумал не на огород ходить, а мышей в подвале ловить.
Ежишка — храбрый мальчишка
Ежишка жил под малиновым кустом около самого садового забора. Как только он высунул чёрный пятачок из малины, сосед Воробей чирикнул:
— А вот и Ежишка, Ежишка — храбрый мальчишка! С добрым утром!
— Нашёл о чём говорить, — фыркнул сердито Ежишка. — Какое же доброе утро, когда в саду яблок нет!
Ежишка вообще-то не был сердитым Ежишкой. Просто-напросто ему хотелось есть, а в таком случае не до веселья.
«Разговорился не ко времени», — покосился Ежишка на воробья, который вычирикивал новости о Воробьихе, и заковылял на своих кривых ножках через весь сад. А вдруг чего найдёт?
Потихоньку-полегоньку Ежишка выбрался к стеклянной веранде. На ступеньке сидела Анюта и пила молоко.
«Вот и хозяева приехали, — фыркнул Ежишка. — Вчера меня здесь не было, а они взяли да и приехали. Будет теперь эта Анюта бегать по саду и, как в прошлом году, мешать охоте. Так-так, а я-то чего к веранде пришёл? Может быть меня нос к молоку привёл?» Анюта завидела Ежишку, обрадовалась:
— Киска, киска, хочешь молочка?
Анюта налила в блюдечко молоко и поставила на дорожку.
— Я не киска, а Ежишка, — фыркнул Ежишка и потянулся к молоку. Наконец-то он позавтракает!
— Ты киска, — заупрямилась Анюта, — колючая киска.
— Ладно, киска, — хрюкнул Ежишка, — раз молока дала.
«И что это сегодня все словно сговорились о мои колючки языки чесать?» — подосадовал Ежишка и принялся пить молоко. Если мыши не попались, если жука не нашёл, если яблока нет, то и молоко очень даже кстати. Да к тому ж, откровенно сказать, Ежишка молоко любил.
Да кто ж молоко не любит? В старом овраге за садом жила Гадюка. Она этим утром тоже была не прочь отведать молока. Ещё разок. Вчера ей удалось отнять у Котёнка целое блюдечко молока. Ох, как этот глупец запищал, когда она, гадюка, схватила его за ногу! А вечером посмеивалась у себя в овраге, когда слушала плач Анюты и слова её матери:
— Что случилось с котёнком? Уж не молоко ли испортилось?
Гадюка при мысли о молоке сладко потянулась и поползла к веранде. Первое, что она увидела, когда выползла на дорожку сада, стакан молока в руке Анюты. «Моё молоко пьёшь? — прошипела зло Гадюка. — Вот я сейчас тебя!»
Гадюка потеряла всю свою осторожность и совсем не обратила внимания на Ежишку. А он колючим клубком подкатился к её носу.
Гадюка от неожиданности дёрнулась и сразу же ткнулась мордой в колючки.
Анюта вскочила, хлопнула в ладоши, закричала:
— Мама, мама! Посмотри, как наша колючая киска играет с верёвочкой!
Мать Анюты выбежала на веранду и схватилась руками за сердце. Анюта стояла на ступеньке, а рядом Ежишка молча дрался с Гадюкой.
— Ну, чего пристал к бедной вдове? — шипела Гадюка и отскакивала от Ежишки. — Мало тебе того, что ты украл моё молоко?
«Ишь, как все сегодня разговорились!» — фыркнул Ежишка. И до того ему стало обидно, дальше некуда. Он бросился на Гадюку и враз откусил ей голову.
— Теперь ты у меня поговоришь, — фыркнул он, — потолкуешь!
И растерялся. Не знал, что ему делать. Не то молоко допивать, не то гадюку убирать. А тут ещё Анютина мать подхватила его, гладит, приговаривает:
— Ты, Ежишка, храбрый мальчишка, ты замечательный Ежишка, ты спас Анюту!
— Да что это вы все с разговорами? — шмыгнул Ежишка. — Поесть-то мне надо?
— Ой, прости! — отпустила его Анютина мать. — Всегда мы сначала о себе думаем!
— То-то и оно! — вздохнул Ежишка и сунул свой чёрный пятачок в молоко.
Рыжая напасть
Шёл однажды внук Валя мимо пшеничного поля к озеру, на плече удочка, в голове караси. А около тропинки, как на грех, яма, а около ямы столб лежит. Как быть? Пройти мимо ямы или заглянуть в неё? Пока внук Валя прикидывал как да что, ноги его сами к яме донесли. Ну, а уж раз оказался около ямы, как в неё не заглянуть?
Заглянул, оценил — глубокая яма. А в яме кто-то шевелится! Тут уж и удочку пришлось отложить. Наклонился, что б получше разглядеть, кто шевелится, а из ямы голосок весь в слезах:
— Ну, чего стоишь? Выручай, раз пришёл! Или рыжих лисят никогда не видел?
— Да как же ты в яму-то попал? — удивился внук Валя. — Уж не кур ли бежал воровать?
— А какие они, куры? — тявкнул рыжий Лисёнок. — Рыжие и свистят?
— Меня не проведёшь, — засмеялся внук Валя. — Известно, все лисы кур таскают, а ты мне про сусликов.
— Все, да не все, — повесил рыжий нос рыжий Лисёнок.
Ему так есть хотелось, что голова кружилась. С вечера он в яме сидел. Вспомнил, как шуршали мыши ночью возле ямы, всхлипнул: — Я мышей ещё ем, а не каких-то кур!
«И очень даже может быть, что этот рыжий Лисёнок кур не ворует», — подумал внук Валя. Раздобыл в лесополосе сухую палку, опустил в яму. Рыжий Лисёнок выкарабкался из ямы, помахал рыжим хвостом — и в пшеницу.
А соседский мальчишка задразнил внука Валю за то, что он поверил куроеду и выпустил на волю.
— Лучше бы, — сказал, — на цепь его, вместо собаки двор караулить.
А дед — это к нему на каникулы внук Валя приехал, — как-то сказал:
— Знаешь, около лесополосы ядрёная пшеница выдалась. Ни колоска не попортили мыши-суслики. И какая на них напасть пришла? В прошлом году житья не давали.
Что на это мог сказать внук Валя? Ничего! Ест пшеничный хлеб с поджаристой корочкой, запивает парным молоком — и конец. Одно и делает — бабушку хвалит. Очень уж вкусный хлеб она печёт.
А как позавтракает, сразу на рыбалку. И старается незаметно мимо соседского мальчишки пройти. Тот, как завидит внука Валю, своё начинает долбить:
— Зачем куроеда выпустил?
Ходил-ходил внук Валя на рыбалку, до августа доходился. Идёт однажды утром, подсчитывает, сколько дней до учёбы осталось. Идёт и видит — на сжатом поле здоровенный рыжий Лис выплясывает. Увидел внука Валю, приостановился, тявкнул:
— Здравствую, не узнаёшь?
— А почему я тебя должен узнавать? Пожал плечами внук Валя.
— А я тот самый рыжий Лисёнок, которого ты спас!
— От того и пляшешь?
— Да нет, мышкую я. Приструниваю, значит, мышиное племя, что б не очень за пшеницей охотилось. Подумал, пусть внук Валя побольше пшеничного хлеба поест за свою доброту.
