экстраординарное. Уж если Либих выкатил свой собственный коньяк… – – Что, мы уже победили? Так вроде еще рано…
– Вторая планета, – загомонили несколько докторов разом, – вторая планета, господи помилуй, при- год-на для жизни! При-год-на, Андрей! И мы будем там через неделю максимум! Прощайте, скафандры! Будем жить, как в раю, устроим, наконец, себе отпуска. Пока ребята будут ремонтироваться, мы будем в морях купаться!
Огоновский присел на стол и взял в руки стопку либиховского коньяку.
– Это здорово, – признался он. – А вы уверены, что там никто не живет?
– Че-его?
Доктор Либих едва не потерял дар речи.
– Вы не переутомились, Андрей? – заботливо поинтересовался он. – Помнится, вы так долго тащили вахту в этом как его, грантауэре…
– Не-а. Я так, подумал чего-то.
Огоновский мелланхолично проглотил коньяк, закусил его кусочком рационного шоколада и добавил, глядя себе под ноги:
– А то будет нам сафари.
– А вдруг в самом деле… – нерешительно сказал кто-то. – Все-таки такая редкость…
– А вот идите вы все к черту! – выкрикнула лейтенант Анджелина Деж, сорокалетняя резервистка, пол-жизни просидевшая в роскошной косметологиеской клинике. – Не хочу я в это верить. Не буду, и все! А вы, старый бука, не смейте портить нам праздник.
– Да я-то что, – нисколько не обиделся Огоновский. – Я ж так, просто…
Поглядев на Анджелину, которая укоротила форменную юбку в первый же день призыва, Огоновский подумал, что он, бука, будет несколько моложе этой животрепещущей девчонки.
«Стало быть, планета земного типа, – размышлял он. Что ж, мои цыплятки, я посмотрю, какой отпуск вы там себе устроите. Дичайший мир, почти наверняка кишащий всякими добрыми тварями, которым и днем и ночью хочется кушать… Купаться они будут, как же. Ну-ну, я хотел бы на это посмотреть. Впрочем, что это я в самом деле? Не будем портить людям настроение.»
В углу завели умнейший разговор о перспективах планетарного ремонта. Огоновский посмотрел на говоривших: то были двое молодых резервистов, милейшие, в общем-то ребята, главный недостаток которых заключался в том, что, едва напялив на себя синие мундиры, они сразу же возомнили себя выдающимися знатоками космических дел. Этак, решил он, парни и до стратегии договорятся. Не сегодня- завтра начнут цитировать Сунь-Цзы…
– Прекрасный коньяк, – сообщил он Либиху.
– А отчего же, вы пейте, пейте, у меня этого добра полно, – обрадовался тот. – А вот скажите-ка, – старший врач доверительно понизил голос, – правда, наверное, что на… ну, на не очень освоенных планетах могут быть всякие неожиданности?
Огоновский призвал на помощь все свое самообладание.
– Самой мелкой неожиданностью может быть неблагоприятная бакобстановка, – ответил он, поражаясь идиотизму кадрового флотского доктора: услышав такое от Анджелины, он бы и не удивился, но ведь Либих, по идее, проболтался в космосе лет так сорок, неужели же он не понимает элементарного?
– Надеюсь, нам помогут фильтры, – заметил Либих, вдруг переходя от возбуждения к полнейшей рассеянности.
Огоновский пожал плечами и подумал о том, что самым лучшим решением будет незаметно испариться и найти, пока она не легла спать, веселуху Мэри-Бин. Все же превосходный коньяк заставил его задержаться – еще на пару рюмок. Он покрутил в руках высокую зеленую бутылку с яркой, сине-золотой этикеткой и прицелился накапать себе новую порцию.
В эту секунду под потолком, перекрывая общий гул, неистово заревела сирена.
– Экипажу занять места согласно боевому расписанию! – возопил трубный глас старшего вахтенного офицера.
– По местам, по местам! – бледно засуетился Либих, первым отреагировавший на тревогу.
– Это все вы, Огоновский! – пискляво выкрикнул чей-то голос.
Андрей не отвечал. Он быстро опрокинул в рот рюмку и спрыгнул со стола.
Его ждал шестой грантауэр левого борта.
– Шестой-левый заряжен, исправен, к бою готов! – проорал Харпер, едва перед его глазами замигали зеленые огоньки тест-системы.
Андрей удобно устроился в глубоком кресле, защелкнул на груди ремни и потянул из-под низкого потолка прицельную маску. Пружиня на витых спагеттинах проводов, маска упруго облекла его физиономию. На несколько секунд он ослеп.
– Огня не открывать, – мрачно буркнул за его спиной голос вахтенного канонира. – Пока я не дам полное совмещение нулей, даже не дергайтесь.
– О, черт, – услышал Андрей недоуменный голос кэпа Харпера. – Что бы это значило?
Огоновский наконец установил ориентировку визира на внутренний режим. Это было смешно: Харпер выглядел зеленовато, будто после недельного запоя.
– Я не понимаю, – продолжал он, задумчиво дергая свою маску, висевшую возле его правого плеча, – если они нас опять догнали, то почему тогда не стрелять?
