Энгард мученически боднул головой и поднес к губам стакан с теплым лимонадом – от вина, по словам друга, в море его мутило.
Ланни оставил своих матросов в баркасе, а сам резво вскарабкался по трапу и поспешил к нам.
– Кажется, мы сумели их просчитать, – возбужденно заявил он, вытаскивая карту. – Вот здесь, в заливе, – он пристукнул по карте своим изящным карандашиком, – в трех милях на запад от Магиры, вот где они будут высаживаться! Раньше это место любили контрабандисты, но после того, как двадцать лет назад на острове было землетрясение, в заливе появились мели и заходить туда большим судам стало опасно. Зато там есть дорога, ведущая прямо в монастырь.
– В монастырь? – подался вперед Энгард.
– Да! В монастыре, очевидно, сокровища будут храниться до тех пор, пока их не заберет Янвиц. Для него это, понятно, проще простого, особенно если вывозить их по частям.
– Откуда у вас такая уверенность?
– Я успел распорядиться, чтобы монастырь взяли под самое пристальное наблюдение. И что же вы думаете? Еще вчера вечером на монастырском дворе выволокли на свет божий огромный воз, которым, как известно, не пользовались уже лет десять, и принялись приводить его в порядок. Потом, уже почти ночью, туда прискакал взмыленный храмовый служка – очевидно, с проверкой, потому что гостил он в монастыре совсем недолго, даже не остался на вечернюю молитву, а сразу отправился обратно. Куда? В покои самого отца Янвица!
– Так, – кажется, я побледнел, – значит, мы не успеваем…
– Вовсе нет! – замотал головой Ланни. – Это просто они спешат, в предвкушении! Уж Янвица я знаю хорошо, поверьте на слово! Старый психопат, который всегда чистит сапоги за неделю до дождя. Сегодня утром смазанный воз закатили обратно, даже тент на него надевать не стали. Не-ет… к тому же учтите, что первые суда с паломниками появятся в лучшем случае послезавтра. С самыми нетерпеливыми, а основная масса – такая, что вода закипит, – прибудет не раньше чем через три дня. Вместе с ними, я уверен, пожалуют и наши друзья из Ханонго.
– Та-ак, – я наклонился над картой, – значит, «Бринлееф» вполне может встать на якорь где-нибудь вот здесь, чуть западнее, чтобы не спугнуть их, голубчиков. А когда они появятся… Наверное, его святость Янвиц будет сильно разочарован.
Ланни покачал головой.
– Я узнал еще вот что – но это пока только приблизительно… Кроме того типа, которого мы видели с Анталом, они привлекли еще нескольких подонков. Один – разыскиваемый стражей убийца, двое – бывшие каторжники. Наверное, его святость задумал избавиться потом от всех ненужных свидетелей.
– Очень может быть, – согласился я. – Кто-то же должен возиться с грузом и править повозкой. А впутывать в это дело монахов ему, похоже, не хочется.
– Именно… он и так встал кое-кому из иерархов поперек горла. А стукачей среди святош – хоть с маслом ешь. Дело известное.
– А как он с настоятелем этого самого монастыря на побережье? – неожиданно спросил Энгард. – В друзьях или все-таки на ножах? Что они говорят друг о друге на форумах?
– Не знаю, – немного удивленно ответил Ланни. – А какое это имеет отношение к делу? Понятно, что с ним ему пришлось договариваться…
– Вот именно. А к нашему делу, как я уже понял, имеют отношение такие странные вещи, что если бы вы, дружище, знали то, что знаю я, то, поверьте, вы тоже принялись бы задавать дурацкие вопросы.
– Это не мое дело, – быстро вставил Ланни. – Мне приказали оказать вам помощь, и я…
– Но вы все-таки постарайтесь узнать, в каких они отношениях – наш отче Янвиц и досточтимый настоятель.
– К чему это ты? – изумился я, когда Ланни, наскоро выпив бокал вина, спустился в свой баркас.
– Да так, – со знакомой мне мрачностью ответил Энгард. – Увидишь…
Глава 14
Трагические подробности той демонической ночи врезались мне в память накрепко, уж слишком много кровавой суеты приключилось у меня на глазах за время меж двух лун. Мы подозревали, что решающие события произойдут именно спустя двое суток после беседы с Ланни Ларго, – кстати сказать, за это время он не появился у нас ни разу, и мы уже хотели отправиться на его поиски. Время шло; в тот вечер Энгард неожиданно переоделся во все чистое и принялся проверять свой довольно обширный арсенал. К вину он не притрагивался уже давно – я, признаться, немного согрешил, но крик вахтенного, раздавшийся через час после полуночи, враз выбил хмель из моей головы.
– Сигнал! – услышали мы через раскрытые вентиляционные люки нашей каюты. – Красная ракета с юга! Еще одна!
Я метнулся к небольшому сундучку с морским имуществом, стоявшему под переборкой, и выхватил из него длинный пороховой фальшфейер. Каблуки Энгарда уже грохотали по трапу, ведущему на палубу. Не обращая на него внимания, я поспешил к вантам и, засунув рукоять сигнала за пояс, принялся карабкаться на грот-мачту. Вскоре я очутился на самом верху, в «вороньем гнезде» впередсмотрящего. Судно качало на мелкой ночной волне, и мне пришлось наскоро привязаться болтавшимся в корзине обрывком просмоленного линя. Затянув наконец узел, я высвободил фальшфейер и резко дернул рукой за шнурок, связанный с теркой воспламенителя. Раздалось резкое шипение, и над моей головой, разбрасывая во все стороны искры, вспыхнул ослепительный алый шар – в вязкий замедлитель были подмешаны какие-то порошки, дававшие при горении красный цвет.
Огонь горел недолго. Почувствовав, что жар приближается к моей ладони, я размахнулся и зашвырнул сигнал подальше в море, а потом, даже не дав еще глазам привыкнуть к наступившей тьме, вытащил из футляра свою трубу.
Меня заметили. Далеко на горизонте вспыхнули чуть дрожащие светлячки топовых огней, и я разглядел наконец величественный силуэт огромного корабля, совершающего поворот. Я облегченно вздохнул, распустил узел и вернулся на палубу.
