убедился в том, что она гладкая, как стекло, и, очевидно, очень легкая – я попробовал сдвинуть ее с места, и это удалось мне без всякого труда. Я поднес лампу поближе.
Нет, на древность эти странные штуки никак не походили. Они были изготовлены недавно, и похоже, что литьем – хм, да, отлить такую конструкцию с такой точностью… да и металл ли это?
Я негромко хмыкнул и обернулся. Айрис смотрела на меня со странным выражением на лице. Мне показалось, что ее бьет дрожь.
– Где эти, как ты говорила, бочонки?
– Т-там…
Да, она дрожала. Я прошел несколько шагов вдоль стены и увидел нечто совершенно странное. То, что молодая жрица назвала «бочонками», выглядело, скорее, как пузатые многогранники, украшенные не то узорами, не то какими-то письменами. Я подошел к ним вплотную и опустился на корточки. От этих предметов веяло такой чужеродностью, что я уже не сомневался – это изделия чужих. Вот только как же они сюда попали?
И для чего предназначены?
Думаю, даже человек, искушенный в машинерии, не смог бы ответить на последний вопрос. На боку крайнего в ряду многогранника я увидел какую-то треугольную коробочку, внутри которой торчали десятка два одинаковых золотых штырьков в половину моего мизинца длиной. Сама же коробочка казалась не серой, как корпус «бочонка», а… я поднес лампу поближе.
Она была изготовлена из того же странного зеленоватого металла, что и знакомые мне кинжалы. Один такой кинжал я нашел когда-то в сундуках, оставшихся от Энгардова пращура-путешественника, а второй лежал в моем сундучке в столице.
Я глубоко вздохнул, задрал свою проклятую сутану и потянулся за вином.
– Выпей, – сказал я стоящей рядом со мной Айрис.
– Что это? – хриплым шепотом произнесла она, опасливо косясь на многогранники.
– Не знаю, – задумчиво ответил я. – Но зато я точно знаю, что лучше бы этого дерьма тут не было. Боюсь, кое-кому скоро придется иметь дело с Контролем.
– С чем?!
– Пей, – вздохнул я, – и пошли отсюда. Не могу сказать, чтобы мне все это нравилось.
– Ты сдержишь свое слово?
– Что?
Она смотрела на меня с ужасом, в тусклом свете лампы мне даже показалось, что в глазах Айрис появились слезы.
– Ты заберешь меня с собой? Я так боюсь…
– Святые и грешники! Конечно! Надеюсь, ты собрала вещи?
Она похлопала себя по боку, и я увидел, что под серой сутаной находится небольшая сумка.
– У меня только пара книг, – почти оправдываясь, сказала девушка, – и кое-какие безделушки, так, память… ведь денег у меня никогда не было…
– Ладно, с голоду мы с тобой не пропадем, – хмыкнул я. – Да идем же! Или ты собралась остаться тут до утра?
Признаться, мне и самому было крайне неуютно в этом проклятом подземелье.
Умом я, конечно, понимал, что чужие механизмы неопасны и ничего плохого мне не сделают, но все же от одного вида этих загадочных предметов у меня холодела спина. Путь до лестницы мы преодолели почти бегом. Наконец мы оказались в каретном сарае, я захлопнул люк, щелкнул замком и облегченно вздохнул.
– Все, Айрис, – прошептал я и задул фонарь. – Все, все… нас ждут в столице.
Мы выбрались на монастырский двор и бесшумно скользнули прочь от страшной тайны, притаившейся в мрачном подвале. Все еще тяжело дыша, я смотрел на уходящую вечернюю луну и ощущал такую легкость, будто только что вырвался из королевской петли. Я готов был пить этот холодный ночной ветер!..
– Ах!..
Я налетел на резко остановившуюся девушку, опустил голову и похолодел.
Прямо напротив нас стояла темная фигура. Приглядевшись, я понял, что это рослый монах, держащий в руках какой-то кувшин. Лунный свет отражался на его лоснящейся лысине. Он смотрел не на Айрис, нет, он во все глаза пялился на меня, и мгновение спустя я понял, в чем дело. Я забыл натянуть на себя проклятый капюшон. Моя рука рванулась к левому бедру, но быстро достать меч было невозможно. Тогда я принялся стягивать с себя мерзкие лохмотья – неуклюже, никак не успевая, понимая, что сейчас он бросится отсюда прочь и тогда…
Айрис пошатнулась и едва не упала на меня. Я ударил ее ладонью по щеке – сутана уже лежала у меня под ногами, а монах, вопя, как недорезанный боров, топал во тьме ногами – и закричал:
– Туда, скорее!
Я показывал рукой на частично обваленный участок стены, который я заприметил еще тогда, когда объезжал монастырь. До лощины, где я оставил лошадь, оттуда было рукой подать. Айрис, кажется, поняла меня, и мы что есть духу припустили к свободе. Добежав до стены, я прыгнул, ухватился руками за край неровной кирпичной кладки, одним рывком оказался наверху и нагнулся, протягивая руки Айрис. В это время из трапезной донесся угрожающий многоголосый рев, и я услышал хлопок двери.
Не знаю, удалось бы мне вытащить девушку на руках, но к ней уже вернулось хладнокровие (а может, наоборот, сил ей прибавил ужас), и она споро взобралась ко мне. Я посмотрел вниз, обнаружив там какие-то
