С этими словами я впихнул продолжающего материться Фишера обратно в номер.
– Ларс, я его нашел, я его нашел!
– Кого, черт тебя подери?
– Того полицейского! Капитан Матье Лафрок!
Фишер перестал ругаться и выпучил глаза:
– Это откуда у тебя такая информация?
Я объяснил откуда. Фишер от удивления забыл, что стоит передо мной в костюме Адама. Он сел на диван, не обращая внимания на свою повышенную влажность.
– Воистину, Санька, ты параноид. Мне такой бред точно не пришел бы в голову, это ты правильно рассудил. Считай, что ты меня поразил в самое сердце. Быть тебе когда-нибудь генералом, помяни мое слово.
В спальне заулюлюкал телефон.
– Ага, – подскочил Фишер, – это Берков.
С телефоном в руке он вернулся в холл.
– Да, да. Слушай меня ушами. Королев вычислил того раненого. Не важно как. Потом. Стопроцентной гарантии я дать не могу, но вероятность весьма высокая. Капитан Матье Лафрок. Ты о нем слышал? Тем лучше. Погоди, мне это сейчас не важно. А? Нет, он не в госпитале. Он скорее всего в морге. А? Фарж прострелил ему не только плечо, но и голову. Да, вот так. Значит, нужно шаг за шагом… ты понял, да? Все, что удастся узнать – с кем, когда, где и кто при этом присутствовал. И вообще все его основные контакты. Хорошо. Я жду тебя с утра. Ага… Спокойной.
Фишер выключил телефон и посмотрел на пол.
– Воды-то с меня натекло… вот дерьмо, а… Ладно, Алекс, давай-ка отбиваться ко сну. Все вопросы будем решать с утра. И прекрати мне эти вот погромы. Научил тебя Детеринг манерам… ага.
– Утром у нас похороны, – напомнил я.
– Пока еще не у нас, слава Богу, – поморщился Ларс. – И, думаю, на целый день. Но перед вылетом полчаса у нас будет.
– Кстати, – вспомнил я уже в дверях, – а как ты узнал, что Лафрок был ранен именно в плечо?
– Или в плечо, или в шею, – хмыкнул Фишер. – Там был обрывок воротника.
Глава 5
– Итак, капитан Матье Лафрок… – Берков почесал левое ухо. – Вам не мешает моя сигара?
Утро выдалось на удивленье теплым и ярким для середины здешней зимы, и мы завтракали в уютном закутке на крыше отеля под дымчатым полароидным навесом. Метрах в пяти почтительнейше скучала охрана в лице четверых мускулистых орлов с абсолютно пустыми физиономиями.
– Сигара нам не мешает, – жуя, ответил Фишер. – Итак, капитан Матье Лафрок. И что этот Лафрок?
– Старший офицер отдела экономических преступлений при Центральном планетарном управлении. Я его знал. Хитрая тварь…
– Не надо эмоций, – поморщился Фишер. – Я прекрасно понимаю, что любить его не за что…
– О'кей… Человек со связями. Крупный вымогатель, большой мастер по «склеиванию» фиктивных дел о всякого рода махинациях с налогами и акцизами. Терроризировал многих законопослушных предпринимателей, имел обширный рэкет, неоднократно выдвигал «левые» обвинения в отношении нас. Все эти его «дела» держались на абсолютно бредовых свидетельствах и до суда, само собой, не доходили. Но тем не менее многие люди платили ему откупные, чтобы избежать скандала или повышенного внимания финслужб.
– Колоритная фигура, – не удержался я. – Прямо-таки герой нашего времени…
– Возможно… Педераст, огромные деньги тратил на мальчиков из секс-салонов. Всегда в долгах, так как жил на широкую ногу – даже рэкет его не спасал. Были скандалы с запугиванием кредиторов, но всегда выходил сухим из воды. Последние полгода… в общем, за его голову была объявлена крупная награда, но никто не решался.
– Он об этом знал?
– Разумеется. По слухам, он имел каких-то высоких покровителей в Метрополии. Насколько я знаю, у Лафрока вообще не было чувства страха.
– Вот как? – Фишер бросил на меня многозначительный взгляд. – И кто же эти покровители? Имена, должности?
– Абсолютно ничего, – боднул головой Фишер.
– Быть может, среди гомосексуалистов? – подсказал я.
– Так там таких половина, – хохотнул Фишер. – Но это уже нечто. А здесь?
– Последнее время – ничего необычного. Традиционный круг общения. Коллеги, обеды с таможенными рэкетирами, все как всегда.
Фишер посмотрел на часы, глотнул вина и отодвинул тарелку.
– Нам пора, Алекс. В общем, шуруйте дальше. Все, что сможете раскопать. Особое внимание уделите его последним контактам с Метрополией. Я понимаю, что это почти нереально, но вдруг…
В лифте во мне неожиданно проснулся тот давешний червячок, только теперь он неимоверно разъелся –
