когда солнце перевалило далеко за полдень и мороз неожиданно стал крепчать, я вдруг понял, что заблудился. Ехать по собственным следам не имело смысла – всю дорогу я выписывал такие петли, что проследить курсовую ось можно было только сверху. Я остановился и закурил. Шестое чувство ориентировки, в той или иной степени присутствующее у всех рейнджеров, говорило мне, что я сделал круг и «Грот» находится почти прямо по курсу, но на приличном расстоянии. А дело, похоже, идет к метели, и начнется она гораздо раньше, чем сядет солнце – если я вообще что-либо понимаю в погоде. Похолодало не к добру, и небо начинает темнеть. Следовало спешить – скоро стемнеет совсем, в лицо мне ударит снежная буря… и я, возможно, совсем потеряю ориентировку. Конечно, могучий зверь, что рычит подо мной, вынесет меня из метели… но куда? В пропасть?
Я решительно отбросил сигарету и дал газ. Если я не ошибся в направлении, мой внутренний «компас» не даст мне сбиться с пути. Я шел по редколесью, вглядываясь в тревожно темнеющее небо, и прикидывал, успею ли добраться до «Грота» раньше, чем увязну в снежной кутерьме и напрочь потеряю способность что-либо соображать. Сама по себе метель меня мало пугала – я выбирался и не из таких историй, но уж больно не хотелось устраивать переполох в «Гроте», тем более в последний день моего пребывания там.
«Придэйтор» вынес меня на небольшую полянку, и я неожиданно увидел цепочку совсем свежих следов, двигавшихся почти параллельно моему курсу в сторону того же «Грота». Я не стал бы останавливаться, но следы показались мне странными. Я присмотрелся. Точно: человек хромал, он подволакивал левую ногу. Снега здесь было по колено, но, заглянув в глубь лунки, я увидел там четкий отпечаток дамского лыжного ботинка. Ботинок был небольшого размера. Миледи ван Хорн? Сомневаюсь, чтобы она забралась в такую даль. Или, быть может, кто-то из «Радуги»? В любом случае женщина с травмированной ногой не имела шансов выйти из метели живой.
Я снова оседлал снегоход и двинулся по следу. Уже сгустились морозные предгрозовые сумерки и пошел снег; пока еще это были всего лишь пушистые редкие хлопья, тихо кружащиеся в воздухе, но можно было не сомневаться, что в ближайшее время они превратятся в яростный вихрь, визжащий и воющий, как легион потерянных душ. Я включил фары и через полминуты резко осадил машину: возле разлапистого борга, вцепившись правой рукой в торчащие из-под снега корни, сидела бледная как смерть Натали Тревис.
– Что с вами? – крикнул я, соскакивая со снегохода. – Вы живы?
Она что-то едва слышно прошептала.
– Хвост дракона! Да вы идете не первый час!.. Выпейте!
Я выхватил из поясной сумки объемистую флягу рома, отвинтил пробку и приложил горлышко к ее синим трясущимся губам. Она сделала несколько больших глотков, закашлялась и отвела мою руку в сторону.
– Достаточно, – хрипло прошептала она, – дайте же отдышаться. О Боже, я думала, это уже конец.
– Весьма близко к этому. Надвигается буря – вы видите?
– Какое счастье, что вы оказались рядом. Я слышала рев мотора, но у меня уже не было сил кричать. Гм… честно говоря, я никак не ожидала, что это будете вы.
– Кровь Христова! Кого же вы ожидали увидеть? Милорда Чарных? Или вы думали, что это мастер Энглунд рыщет по горам в преддверии метели?
– Не обижайтесь… но вчера вы не были похожи на рыцаря, который появляется из тьмы верхом на ревущем звере, чтобы спасти даму от смерти.
– Я рад, что завоевал ваше доверие, миледи. Что с вашей ногой?
– По-моему, вывих. Я упала на крутом склоне, довольно далеко отсюда.
– Ладно… нам пора ехать, сейчас начнутся чудеса природы.
– А вы уверены, что мы не заблудимся?
– Думаю, что нет, – я осторожно взял ее на руки и перенес к снегоходу. – Надеюсь, вы не боитесь быстрой езды?
– Что-то говорит мне, что рядом с вами не стоит ничего бояться, – мягко ответила Натали.
Я усадил ее на заднее сиденье и запустил двигатель.
– Главное – держитесь за меня как можно крепче, нас будет здорово трясти.
Я гнал снегоход через усиливающуюся снежную круговерть, в которой почти тонул холодный ксеноновый свет моих фар, и едва успевал перекладывать руль, чтобы не врезаться в деревья. Снегоход страшно болтало из стороны в сторону, но руки Натали, сомкнутые на моей груди, странным образом придавали мне сил, и я совершенно четко соображал, куда надо ехать. Она сидела за моей спиной, отогревшись на горячем сиденье, обхватив меня руками и положив голову мне на плечо. В этом было нечто романтическое: ревущий снегоход, летящий сквозь бурю, и на спине у него – мужчина в черном комбинезоне и доверчиво прижавшаяся к нему женщина. Мне, впрочем, в тот момент было не до романтики: я стремился как можно скорее попасть в «Грот».
Что и удалось мне через полчаса. Сдав Натали подбежавшим людям и не отвечая на встревоженные вопросы, я пробрался в номер и залез в горячую ванну. Выбравшись оттуда, я заказал бутыль виски и обильный ужин. Идти вниз я не собирался – попрощаться я смогу и завтра, перед отлетом, а воспевать свою мужественность мне было неинтересно. Я ел отличный ростбиф с острым салатом и обильно орошал это дело «Старым Биндером». Виски – это именно то, о чем просит сердце одинокого флаг-майора после этаких приключений.
После ужина я забрался в огромное уютное кресло, не забыв, конечно, «Биндера» и вазочку орехов. Следовало поразмыслить о делах грядущих. В понедельник, с утреца пораньше, нужно навестить полковника Эдриана Ремера и потолковать с ним по поводу той дурацкой истории с контрабандой на Покусе. Дело попахивает дерьмецом, и как бы его не взяло на контроль Центральное таможенное управление. Надо побеседовать с Ремером на предмет того, чтобы он навел справки через героическую нашу «двойку» – Второе управление СБ – таки взяли или таки нет? Потому как на Покус, вероятно, полечу именно я, и то-то смеху будет столкнуться там нос к носу с инспекторами ЦТУ: это будет стоить, прямо скажем, слишком много денег. Ларс Фишер из «двойки» легко выдаст со своего терминала запрос в ЦТУ; а лучше всего пускай сам поставит вопрос о ведении дела. Наводить тень на плетень не мне его учить, склеит там парочку агентурных слухов… Да, нужно этим заняться прямо с понедельника – если, конечно, люди Месропа Саакяна не решили все сами. За неделю многое могло случиться, но, раз меня никто не тревожил, значит, ситуация стоит на месте. Саакян не лодырь, но он человек осторожный – у него братец баллотируется на Покусе в
