— Не для «Фарбен Индустри». Тем самым он автоматически попадает в наши объятия.
Секвойя завершил свою филиппику, резко повернулся и пошел вон из зала. Мы с Поулосом потрусили за ним, как верные собачки за хозяином.
Я был зол как черт. И подавлен. Зато Грек просто сиял.
— Едем к криокапсулам, — приказал Секвойя.
— Погоди секундочку. Бесстрашный Вождь. На хрена ты приволок в Лабораторию вместе с собой меня и Поулоса?
Он посмотрел на меня ангельски-невинным взглядом:
— Чтоб вы поддержали меня, для чего же еще? Что-нибудь не так, Гинь? У тебя злой вид.
— Ты отлично понимаешь, что все не так. Ты облил членов правления помоями и превратил в своих личных врагов. Для этого наша помощь тебе не потребовалась.
— Полагаешь, я их обидел?
— Нет, ты их приласкал обухом!
— Но ведь я говорил разумно и логично, не так ли?
— Даты…
— Позволь мне. Гинь, — вмешался Грек. — Профессор Угадай, вы хотя бы помните свои слова?
— Что за вопрос!
— По-вашему, все сказанное вами говорилось в здравом уме и твердой памяти — и для того, чтобы снискать расположение членов правления Фонда?
Ункас глубоко задумался. Потом на его лице появилась пристыженная улыбка.
— Да, мои друзья из Команды правы — как всегда. Я выставил себя дураком. Уж и не знаю, какая нечистая сила меня обуяла. Прошу прощения. Я наломал дров. Давайте хорошенько подумаем вместе, как исправить положение. А пока что надо взглянуть на крионавтов.
Он широкими шагами двинулся вперед.
Я покосился на Грека, который выглядел не менее озадаченным, чем я. Что за чудеса? Минуту назад человек был монстром. А теперь вдруг — сущий ангел. Что за процессы происходят в его гениальном котелке?
Фе-Пять в одиночестве сидела возле космического аппарата с криокапсулами. Вид у нее был несколько обалдевший.
— Фе. На связь, — выпалил Секвойя.
— Что, Вождь?
— Я говорю: докладывай!
— Каждая криокапсула увеличивается в весе на 180 граммов в час.
— Проверить.
— Проверено. Я попросила ассистентов установить световые весы.
— Откуда ты узнала о световых весах? Это сверхсекретная информация.
— Слушала жучки.
Секвойя улыбнулся и потрепал ее по щеке.
— Хорошо. Я мог бы и сам догадаться, Фе-Пять Театра Граумана. Теперь прикинем — получается ежедневная четырехкилограммовая прибавка в весе или… Что?
— Я ничего не говорила.
Он жестом велел ей замолчать и стал к чему-то прислушиваться.
— А, правильно. Прибавка — четыре килограмма триста граммов в сутки. Жаль, что ты не запрограммирован на круглые цифры. Ладно, будем считать — девять фунтов в сутки. То есть крионавты набирают три процента своего веса в двадцать четыре часа. Через пятьдесят дней каждый будет весить около ста пятидесяти фунтов.
— А с какого веса они начинали? — спросил я.
— В начале эксперимента каждый весил примерно сто пятьдесят фунтов.
— Ну и что нам это дает?
— Нам? — грубо переспросил Секвойя. — Ты-то чего примазываешься не к своему делу?
— Извини. Я просто хотел помочь…
— Мне надо воочию пронаблюдать за их метаморфозами. Для этого придется надеть скафандр и зайти внутрь.
И он ушел одеваться.
— Что с ним происходит? — растерянно спросила Фе. — Такое впечатление, что в нем живут сразу два человека.
— Он не в себе, — сказал Грек. — И это понятно: только что фонд отказался финансировать продолжение экспериментов.
— Нет!
— Увы, это правда.
— Ужасно.
— Не слишком. Я берусь оплатить все эксперименты.
— Но почему он срывает свою злость на мне?
— Он всего лишь человек, моя дорогая.
— Видела бы ты, как он изгалялся над правлением Фонда! — сказал я.
— Такое впечатление, что он вдруг возненавидел весь мир.
— Ласточка моя, не волнуйтесь. Он опять станет самим собой, когда вы начнете спокойно работать со своими морозильниками у меня на Церере.
Тут Секвойя вернулся — в белом термоскафандре, только вместо обычного лицевого щитка стоял щиток с бинокулярным микроскопом. Вид у него был самый шутовской — как у вояки из «Девушек в армейских кальсонах». Секвойя сделал нетерпеливый жест, и Фе проворно открыла люк аппарата. Вождь забрался внутрь и задраил люк за собой.
Мы стали ждать. У меня было чувство, что в последнее время я только и делаю, что жду, жду, жду. Впрочем, что жаловаться? Бессмертному не грех немного подождать — времени все равно не убудет.
Появились шесть рабочих. Они везли тележку с баллонами сжатого гелия и властно оттерли нас от аппарата.
— Что вы собираетесь делать, ребята? — осведомилась Фе.
— Приказ правления, мисс. Ведено переместить аппарат. Берт, начинай закачку газа.
— О'кей.
— Переместить? Куда? Зачем?
— В биосекцию, мисс. Не спрашивайте зачем. Наше дело маленькое, чего велят, то и делаем. Хулио!
— Да?
— Становись к пульту управления. Приготовься поднять аппарат вертикальными вспомогательными двигателями. Потом мы его аккуратненько прогуляем до места.
— Иду.
— Погодите, там внутри профессор Угадай.
— Горючего хватит на всех, мисс. Пусть прокатится. Ему понравится. Берт!
— Ну?
— Закачал газ.
— Ну.
— Хулио!
— Чего?
— Подними капсулу на фут от пола и дерзки на этом уровне.
— Не включается, паскуда.
— Что ты хочешь сказать?
— Не фурычит. Лампочки не светятся.
Фе окончательно рассвирепела. Двум рабочим пришлось удерживать ее, чтобы она не выцарапала глаза их приятелям.
