покой теперь охраняли.
Потому-то и встревожил их ночной выстрел, от которого пострадала жена Прокопия Червякова.
– А может, тут не грабеж, а месть какая-то? Или ревность? – предположил кто-то из молодых.
– Чего? – удивился начальник. – Это в Анну-то Червякову из-за ревности из пистолета стрелять?! Еще таких, понимаете, дураков в Красногвардейске не хватало!
– Или, – вставил свое слово Афанасьев, – кто это и за что будет мстить Червякову? Он всего-то и делов знает, что из дома да на работу. В казенную баню и то не ходит: своя на задах…
– Вот именно! – поддержал его начальник. – Тут собака в другом месте зарыта.
Сотрудники с укором смотрели на неудачника, задавшего наивный вопрос, тем самым выражая полное единодушие с начальником.
– Думаю, по сегодняшнему происшествию все ясно. – Начальник отложил в сторону бумажки. – Расследование предстоит серьезное. Для нас, понимаете ли, экзамен. Прошу учесть… Все.
Оперуполномоченный Никишин после совещания удалился с Червяковым в свой служебный угол в большой общей комнате и просидел с ним до позднего вечера.
Родственников у Червякова в Красногвардейске не было, друзей особенных среди знакомых он тоже не называл. Каких-то ссор или недомолвок с соседями и сослуживцами не припомнил.
– А жена? – продолжал выяснять Никишин.
– Чего жена? – не понял Червяков.
– Она ни с кем не ругалась? Не обзывала никого?
– Не должна. Баба вроде смирная.
– «Вроде» меня не устраивает, – заметил Никишин. – Может, она только при тебе смирная, а когда ты на работе?
– Не слыхал.
– А я видел, как они в магазине сходятся. Из-за пустяка могут друг дружке в глаза наплевать.
– Так ведь то без злобы, – попробовал умилостивить его Червяков. – И к тому же бабы. А лез-то к нам мужик…
– Ты меня шибко-то не учи, Червяков. Я знаю, как бывает: поцапаются бабы, а увечатся мужики. Не слыхал, поди, опять скажешь?
Червяков сдался:
– – Оно, конечно… Чего не бывает!..
– То-то. А теперь скажи, дорогой, почему грабители с оружием в руках лезли не в чей-нибудь дом, а в твой?
Вопрос оказался не из легких, и Червяков надолго замолчал. Оперуполномоченный поторопил его.
– Откудова мне знать? Я их не спрашивал… – отозвался наконец Червяков.
– Да я не про то, – стал объяснять Никишин. – Как ты сам прикидываешь: какая корысть привела грабителей в твой дом? Золото, что ли, у тебя есть?
– Что вы!
– Ну, не золото, ценности какие-нибудь: костюмы заграничного покроя или пальто с каракулевыми воротниками, или еще чего… Деньги?
Червяков просветлел:
– Деньги есть – это правда.
– Много?
– Тысяч тридцать наберется.
– Сколько? – Никишин положил карандаш, пригляделся к Червякову, переспросил: – Тридцать?
– Может, маленько больше, может, тридцать одна.
– Хм… – В задумчивости нарисовав на бланке протокола замысловатую фигуру, Никишин полюбопытствовал: – И откуда у тебя такие деньги?
– Выиграл еще в прошлом году по золотому займу двадцать пять тысяч. Остальные – с годами еще раньше подбились в кучу.
– Выиграл, значит? – Никишин снова подумал. – И доказать можешь?
– Чего тут доказывать? – улыбнулся Червяков. – Про мой выигрыш в Зайкове районная газета напечатала. Все знают про него. А вы разве не читали?
Никишин нахмурился.
– Я хочу знать, Червяков, кого, по-твоему, мог заинтересовать этот выигрыш? И не просто так, а с преступной целью?
– Чего не знаю, того не знаю, – сказал Червяков.
– А жена?
– Что жена?
– Опять не понимаешь? Может, она чего предполагает?
– Так, товарищ Никишин, в той же газетке и написали, что я выигрыш на срочный вклад в сберкассу положил: Зачем же за этими деньгами ко мне в дом лезти, ежели их там нет?
Настроение Никишина заметно испортилось, но он все-таки вывел на свое:
– А шесть-то тысяч, которые невыигранные, дома?
– Дома.
– Так-то. А ты мне своей газеткой в нос тычешь. Разве шесть тысяч не деньги для грабителей?
– Деньги, конечно, – согласился Червяков.
– Итак, давай запишем вопрос: «Чем, по вашему мнению, могли интересоваться грабители в вашем доме?» Так?
– Так.
– Твой ответ: «Деньгами. У меня имеется шесть тысяч наличных рублей сбережений». Правильно?
– Правильно.
– На сегодня хватит, – сказал Никишин. – Поезжай домой. А завтра я приеду к вам. Если понадобишься, зайду домой…
О результатах допроса Червякова Никишин доложил начальнику. Тот выслушал его без особого удовлетворения.
– Деньги – всегда мотив серьезный, – согласился сначала. – Но, понимаешь ли, из-за шести тысяч рублей стрелять в человека не каждый решится. Тем более какой-нибудь рецидивист, знающий, что за это полагается.
– А не рецидивист? – возразил Никишин. – Червяков сам говорил, что стрелял парень. А нынче молодежь, она ведь глупая и отчаянная.
– Ну-ну… Дело в твоих руках. Раскручивай.
3
Схема преступления давала Никишину исчерпывающее представление о событиях, происшедших в доме Червякова, но не содержала и намека на личность преступников.
Их нужно было искать. И Никишин, приехав в Красногвардейск, вместе с участковым Афанасьевым начал устанавливать возможных свидетелей. За полдня они обошли всех соседей Червяковых.
Люди знали о преступлении не меньше милиции, но и не больше. Поэтому, учтиво выслушав вопросы и ответив, интересовались сами.
– А кость-то у Анны целая?
– Целая, – отрубал Никишин и гнул свое: – В котором часу позавчера легли спать?
– После десяти. А почему на нашей улице свет не устанавливают? Может, кто-нибудь и увидел бы бандитов-то…
– Выстрел слышали?
– У нас – ставни. И свои который раз не достукаются.
– Не было, значит, по-вашему, выстрела?
– Как это не было? Может, и был. Анну-то прострелили не из рогатки, чай!
…Все старания Никишина и Афанасьева оказались напрасными. Никто из соседей в ту ночь на улице не находился, выстрела не слышал, а Червякова все считали человеком положительным и тихим.
– И Анна такая же, – добавляли. – Ее и на улице-то редко увидишь. В магазин Прокопий ходит, даже
