– Когда ты впервые вошла в мой кабинет, я готов был ненавидеть тебя, Елена. Наслаждался возможностью расквитаться с тобой за переживания двадцатилетней давности.
– Мне очень жаль. Я уже пыталась извиниться...
– Да, знаю. Все равно. Целых двадцать лет я не мог выбить из головы события той рождественской вечеринки. А прошлым вечером... Я обращался с тобой хуже некуда, пытаясь поставить в такое же положение, в каком оказался сам двадцать лет назад. Ты ушла – сделала то, что должна была сделать, то, что я и заслужил. И после твоего звонка, когда ты сказала, что сделка расторгнута, я ожидал, что тяжесть с моей груди упадет и мир вновь станет для меня прежним. А вместо этого я не могу спать. Я дышать могу с трудом.
Поймав ее ладони, он переплел ее пальцы со своими, слегка сжал.
– Я чувствую твой запах в комнате, слышу твой смех. И внезапно я понял, каким был дураком. Потому что на самом деле мне хочется, чтобы ты была рядом со мной, в моих объятиях. Вот чего мне хочется. Теперь и навсегда.
Елена моргнула, готовая попросить его повторить сказанное. Ее трясло изнутри. Прошлой ночью он обращался с ней, словно она не более чем оплачиваемая компаньонка. А теперь признается, что неравнодушен к ней.
Как можно быть уверенной? Откуда она может знать, что он не переменит мнение, опять столкнувшись с Тишей Фергусон-Макдоналд или с кем-нибудь подобным?
Ее сердце подсказывало обвить его шею руками, прижать и не выпускать. Она решила выбрать промежуточный вариант:
– О чем ты говоришь, Чейз?
Его руки сильнее сжали ее пальцы. Он придвинулся ближе.
– Я говорю, что люблю тебя. Думаю, с самой школы. Думаю, я не мог бы так злиться и переживать из- за тебя, если бы уже тогда ты не была для меня дороже, чем мне хотелось признаться.
– Но что случилось той ночью при встрече с Тишей? Я никакого отношения не имею к ее словам, клянусь тебе, Чейз. Совершенно не разделяю ее мнений и взглядов...
Подняв руку, он прижал палец к ее губам, прервав поток фраз.
– Я понял. Знаю – поздновато, но понял. Я готов простить тебя за то, что ты сделала в четырнадцать лет, если ты простишь меня за прошлый вечер. Я думал, оттолкнув тебя, я обрету власть над своими эмоциями. И не понимал, что наши отношения давно перестали быть только деловым соглашением. Мне надо было почти потерять тебя, чтобы в голове у меня прояснилось и я понял себя самого.
Чейз слегка приподнял ей подбородок, заглянул в глаза. Елена надеялась, что он не заметит блестящих там слез, губ, дрожащих от переполняющего ее восторга.
– Скажи мне, что еще не слишком поздно, Елена, – прошептал он. – Скажи, что чувствуешь то же самое и что мне не удалось окончательно все испортить своим упрямством.
Минуту ей казалось, что она сейчас взлетит от наполнившей ее радости.
– А что с Тишей? Что, если мы столкнемся с ней и она снова повторит то же, что и тогда? Ты вновь собираешься ополчиться на меня? Неужели придется проходить через это всякий раз, когда нам попадется кто-нибудь вроде нее?
Его губы сжались, но он немедленно ответил достаточно спокойно:
– Не стану обещать, что приму это с восторгом или что не впаду на пару дней в плохое настроение. Но и не стану обращать это против тебя, разве что тебе придется выслушивать мои ворчания до тех пор, пока я не справлюсь с собой. И потом, теперь я знаю себе цену и мне больше не требуются чье-либо одобрение или признание.
Он провел пальцами по ее волосам, убрал с лица выбившуюся прядь.
– Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять это, но теперь я знаю и не собираюсь забывать. Все, чего я прошу, – дай мне шанс доказать это. Я люблю тебя, Елена. И хочу, чтобы ты оставалась со мной. Не как любовница, а как жена.
Чейз не отрывал взгляда от ее лица, его глаза сверкали, как синие льдинки.
– Что скажешь, милая? Стою я риска?
Да, стоит. Их отношения могут быть непростыми, но, пока они любят друг друга и готовы друг друга выслушивать, ей верилось, что все сложится хорошо.
– Тебе трудно отказать, – сказала она мягко, смаргивая слезы. – Я тоже люблю тебя, поэтому мой ответ – да.
Улыбка, сверкающая как солнце, расплылась по его лицу. Его радость передалась и ей, и вот уже оба улыбалась.
Он поцеловал ее так нежно, как только мог.
– Так значит – да? Ты выйдешь за меня замуж?
– Значит, да. Но обещаю щелкать тебя по носу всякий раз, когда ты начнешь дуться и грубить.
– Согласен. А я обещаю никогда не вести себя так, как тогда в ресторане.
Она вскинула голову и изогнула бровь.
– Ну, не знаю. Это было не так плохо. Я, должно быть, никогда уже не смогу вымыть руки в общественном туалете без задней мысли.
– Ага, будущая миссис Рэмсей, я всегда подозревал в вас скрытые порочные наклонности!
Перебросив волосы через плечо, она улыбнулась ему и прижалась всем телом к его мускулистому
