Вэн остановился и посмотрел на нее. Видно было, что он считал ее вопрос глупым.
— Их нельзя есть, — презрительно ответил Вэн. — Лучше попробуй фруктоягоды. Они очень вкусные.
Группа остановилась там, где красные коридоры сходились и один из них становился синим. Каждый из команды сорвал по коричнево-зеленой фруктоягоде и попробовал их сочную мякоть. Сначала осторожно, потом с удовольствием. А Вэн тем временем рассказывал им о географии Неба хичи.
— Здесь есть красные секции, лучше всего находиться в них. Тут много пищи и хороших мест для сна. В этом месте я оставляю корабль, и сюда никогда не приходят Древние.
— Но разве они не выходят из своих жилищ в поисках фруктоягод? — поинтересовался Пол.
— Конечно, выходят! Но здесь не появляются. Сколько я помню, этого никогда не происходило. — Голос Вэна поднялся на пол-октавы. — Дальше начинаются синие коридоры. — Неожиданно Вэн заговорил тише. — А туда Древние приходят часто. По крайней мере в некоторые места. Но там все мертво. Если бы комната Мертвецов не находилась в синем районе, я никогда не ходил бы туда.
И Ларви, вглядываясь в глубину коридора, на который Вэн указал, почувствовала трепет от ощущения глубочайшей древности. Что-то в этом было от Стоунхенджа, или Гизы, или Ангкор Вата.
В какой-то момент им показалось, что потолок потускнел, а растения сделались редкими и чахлыми.
— Зеленые коридоры, — продолжал Вэн, — они очень хорошие, но там все запущено и многое не действует. Например, в кранах нет воды. Растения погибают. А золотые... — О золотых коридорах Вэн говорить не захотел, но все же пояснил: — В них живут Древние. Если бы не потребность в книгах, иногда в одежде, я никогда не заходил бы в золотые. Хотя Мертвецы всегда подталкивают меня туда. Я не хочу видеть Древних.
Пол прочистил горло и сказал:
— Но, мне кажется, Вэн, нам все же придется туда идти.
— Зачем? — на высокой ноте спросил мальчик. — Там совсем неинтересно!
Ларви нежно взяла его за руку.
— В чем дело, Вэн? — мягко спросила она, видя выражение его лица.
Чувства Вэна сразу отражались у него на лице. Он совсем не умел, да и не желал скрывать их.
— Похоже, ты испугался, — заметил Пол.
— Я не испугался! — нервно возразил Вэн. — Вы просто не понимаете. Там нет ничего интересного.
— Вэн, дорогой, — сказала Ларви, — нам очень важно как можно больше узнать о хичи. Не могу тебе объяснить, но самое меньшее, что мы от этого получим, это деньги. Много денег.
— Он не знает, что такое деньги, — нетерпеливо вмешался Пол. — Вэн, обрати внимание. Мы все равно это сделаем. Расскажи, как нам вчетвером можно осмотреть золотые коридоры.
— Вчетвером нельзя! Можно только одному. Я могу, — похвастал он. Теперь он не на шутку рассердился и демонстрировал это Полу. Вэн испытывал к нему смешанные, но в основном неприязненные чувства. Изъясняясь с Вэном, Пол так тщательно выговаривал каждое слово, так презрительно у него это получалось, будто Вэн был недостаточно умен, чтобы понять такие простые вещи. Когда Вэн был с Джанин, Пол всегда оказывался рядом. Если Пол являлся типичным представителем мужчин, Вэн не стал бы гордиться тем, что сам мужчина. — Я бывал в золотых много раз, — еще раз похвастал он, — из-за книг и фруктоягод или просто наблюдал за их поведением. Они такие забавные! Но не такие уж глупые. Я знаю, как пройти безопасно. Один человек может. Возможно, двое. Но если мы пойдем все, они нас обязательно увидят.
— И что тогда? — спросила Ларви.
Вэн пожал плечами. Он не знал, что ответить на вопрос, помнил только, как этого боялся отец.
— Они не интересные, — вдруг сказал он, сам не понимая, что противоречит себе.
Джанин бросила пустую кожицу фруктоягоды к основанию куста и облизала пальцы.
— Вы задаете несущественные вопросы, — вздохнула она. — Вэн, куда доходят эти Древние?
— До края золотых — всегда. Иногда — в голубые коридоры или зеленые.
— Если они любят фруктоягоды и ты знаешь место, куда они за ними приходят, почему бы там не установить камеру? Мы бы их увидели. А они нас нет.
— Конечно! — торжествующе ответил Вэн. — Видишь, Ларви, совсем не обязательно ходить туда! Джанин права. Только... — он заколебался... — а что такое камера?
По дороге Ларви пришлось подбадривать себя на каждом перекрестке, она не могла удержаться и со страхом заглядывала во все коридоры. Но они ничего не слышали и не видели никаких движений. Было тихо, как на Пищевой фабрике, когда они впервые вошли в нее, и так же необычно, вернее, гораздо необычнее. Полосы света на стенах, маленькие оазисы растительности вдоль стен и прежде всего — ужасающая мысль, что где-то совсем рядом находятся живые хичи.
Когда они установили камеру в том месте, где встречаются хичи, то есть на пересечении зеленого, синего и золотого коридоров, Вэн потребовал уйти оттуда и повел своих спутников в комнату Мертвецов. Это была единственная возможность по радио связаться с миром. Даже если этот мир представляет старый Питер, беспокойно расхаживающий по Пищевой фабрике. Если это им не удастся, поняла Ларви, тут вообще нечего делать. Придется вернуться на корабль и отправиться домой. Не имело смысла исследовать станцию хичи, когда не можешь сообщить о результатах.
Храбрость Вэна увеличивалась пропорционально расстоянию, отделявшему их от Древних. Он провел их вначале по зеленым коридорам, потом по нескольким уровням голубых и подвел к широкой синей двери.
— Посмотрим, правильно ли она работает, — важно проговорил он и ступил на широкую металлическую полоску перед дверью. Дверь недолго поколебалась, затем как будто вздохнула и со скрипом открылась. Вэн, довольный, ввел всех внутрь.
Помещение, казалось, принадлежит людям. Хотя и выглядело несколько странным. Пахло в нем человеком. Несомненно, благодаря Вэну, который провел здесь немало часов за свою короткую жизнь.
Ларви взяла у Пола одну из микрокамер, установила у себя на плече и включила. Прибор начал фиксировать все, что происходило в восьмиугольном помещении с тремя вилообразными сиденьями хичи, два из которых были варварски разбиты. Здесь же находилась и грязная стена с приборами, понятными только хозяевам станции. На незнакомой панели управления мерцали многочисленные разноцветные огоньки. За стеной изредка слышалось пощелкивание и едва различимое гудение. Вэн взмахом указал на стену.
— Здесь живут Мертвецы. Если «живут» правильное слово, — добавил он и рассмеялся.
Ларви направила камеру на сиденья и узловатые кнопки перед ними, потом на какой-то механизм у загаженной стены. Он имел металлический панцирь и много отростков, которые безжизненно свисали вниз. Высотой механизм был по грудь, стоял на расплющенных цилиндрах и,
