Танковая армия Рыбалко напирала с юга, причем она все больше вторгалась в полосу 1-го Белорусского фронта, приводя к трениям между амбициозными командующими.
Вечером 28 апреля Конев направил Жукову просьбу изменить направление наступления:
«
Георгий Константинович составил донесение Иосифу Виссарионовичу, в конце которого указывал:
«
По указанию Жукова комиссия штаба 8-й гвардейской армии произвела расследование «факта нахождения частей 1-го Украинского фронта в полосе наступления 1-го Белорусского фронта» и установила: «Движение частей 1-го Украинского фронта в полосе 8-й гвардейской армии объясняется стремлением первыми захватить район центральных учреждений Германии и овладеть рейхстагом».
Директивой Ставки разграничительная линия между двумя фронтами была сдвинута на северо-запад, отрезая войска Конева от Большого Берлина, рейхстага и «центральных учреждений».
В это время части 3-й ударной армии стояли на берегу Шпрее у моста Мольтке. До рейхстага оставалось пройти несколько сотен метров.
С подачи Кейтеля фюрер сместил с должности генерала Хайнрици, который, вместо того чтобы биться до последнего патрона, «несанкционированно отступал». Командующим группой армий «Висла» был назначен генерал Штудент.
Рано утром 29 апреля вновь через деревню Хальбе ринулись на прорыв главные силы 9-й немецкой армии. Немцы буквально колоннами напирали на позиции советских войск. Орудия 7-й истребительно- противотанковой бригады, поставленные на картечь, расстреливали их с пистолетной дистанции, «массы трупов противника валялись вокруг огневых позиций, а противник все продолжал наседать». Несмотря на огромные потери, немцам удалось прорваться сначала через позиции соединений 3-й гвардейской армии под Хальбе, затем они проломили оборону 3-го гвардейского корпуса 28-й армии и создали коридор на Луккенвальде шириной до 2 километров. По нему, в конце концов, в районе Белица, раскидав 61-ю и 63-ю гвардейские танковые бригады 10-го гвардейского танкового корпуса, вышли из «котла» в расположение 12 -й армии 35–40 тысяч солдат и офицеров и несколько тысяч беженцев.
Такие же, как выразился генерал Горбатов, «очумелые атаки» в северном направлении отбивала 3-я армия:
«Мы намеревались выйти к реке Даме, но, продвинувшись за линию озер на два-три километра, были вынуждены на этом рубеже остановиться. Противник продолжал нас атаковать плотными цепями; гитлеровское командование совсем уже переставало считаться с потерями.
29 апреля противник обрушится на нас всей массой живой силы и огня. Ожидая этого, мы хорошо окопались и запаслись патронами. Действительно, с рассветом немцы перешли в наступление более плотными боевыми порядками и атаковали не цепями, а колоннами. Военного разума в этом уже не оставалось нисколько. Храбрости — тоже. Их гнали вперед отчаяние и, конечно, стрелявшие им в спину фашистские заградительные отряды (
В течение этого дня случалось несколько раз так, что командирам батальонов (которые были в одной цепи с солдатами) казалось, будто на их участке оборона не выдержит и враг прорвется. Но выдержали все.
Лишь кое-где удалось просочиться мелким вражеским группам, но и они были уничтожены или пленены нашими тыловыми подразделениями. Самая крупная группа — вероятно, более трех тысяч человек — прорвалась на стыке наших двух дивизий, но и те недалеко ушли».
Те немецкие части, которые не смогли пробиться через советские заслоны, были уничтожены или пленены к исходу 1 мая. В ходе ликвидации франкфуртско-губенской группировки советские войска взяли в плен 120 тысяч человек, захватили свыше 1500 полевых орудий, 17 600 автомашин и много различного военного имущества.
Маршал Конев, сравнивая действия Венка и Буссе с профессиональной точки зрения, отдавал должное последнему: «Венк, получив сильные удары в первых же боях, в дальнейшем продолжал воевать, если так можно выразиться, по протоколу, только бы выполнить приказ, и не больше. А 9-я армия, пробиваясь из окружения, действовала смело, напористо, дралась насмерть. И именно таким решительным характером своих действий доставила нам немало неприятностей и трудностей в последние дни войны».
А Венк действительно выдохся. Во второй половине дня 29 апреля он послал в ОКВ радиограмму:
«Армия, и в особенности 20-й армейский корпус, который временно установил контакт с гарнизоном Потсдама и смог обеспечить отход последнего, на всем фронте находится под столь сильным давлением противника, что наступление на Берлин более невозможно, тем более что на поддержку силами 9-й армии тоже нельзя рассчитывать».
Между тем из берлинского бункера в Мекленбург, куда перекочевал КП «ОКВ-Норд», неслись на коротких волнах запросы фюрера:
«Где Венк? Когда начнется наступление на потсдамском направлении?»
«Где 9-я армия?»
«Где группа Хольсте?»
«Почему не наступает Штайнер?»
Кейтель вспоминал:
«За ужином мы обсудили с Йодлем возможные варианты ответов — первый из них я составил сам. По-солдатски, без сглаживания и в полном соответствии с серьезностью положения, я доложил о безнадежности попыток освобождения Берлина. В результате отступления левого крыла группы армий «Висла» на запад Штайнер не может развивать наступление на Берлин и вместе с корпусом Хольсте вынужден теперь обеспечивать тыловое прикрытие группы армий… О нахождении главных сил Теодора Буссе нам ничего не известно…
В заключение я написал: «Считаю безнадежными попытки деблокировать Берлин и пробить коридор с западного направления. Предлагаю прорываться через Потсдам на соединение с Венком, во всех остальных случаях — незамедлительный вылет фюрера в Южную Германию».
Получив этот ответ, Гитлер пошел писать завещание и чистить свой «вальтер», а адъютанту велел запастись бензином.
29 апреля 12-й гвардейский танковый корпус 2-й танковой армии захватил исправный мост через Ландвер-канал и бился за расширение плацдарма. Войска 5-й ударной армии штурмовали комплекс каменных зданий гостипографии. Части 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий после ожесточенных боев к 21 часу вышли к Будапештерштрассе на участке южнее Зоологического сада. Дальнейшее продвижение было остановлено «мощной огневой завесой» из сада, где, в частности, находилась зенитная башня № 1. Катуков пишет:
«Зоологический сад, за которым виднеется зеленый массив парка Тиргартен, обнесен железобетонным забором двухметровой высоты. В самом парке возвышались железобетонные бункера, а каменные здания были заранее приготовлены к обороне. Все улицы, ведущие к зоосаду, были перекрыты баррикадами, которые простреливались артиллерийско-пулеметным огнем. Гарнизон сада насчитывал до 5
