танковый корпуса, парашютно-танковый корпус «Герман Геринг» и 5-я танковая дивизия.
Главная полоса немецкой обороны имела две укрепленные позиции глубиной до 10 километров. В 30–40 километрах от главной полосы располагался Ильменхорстский укрепленный район, состоявший из трех полос полевого типа. Ближние подступы к Кёнигсбергу с востока и юго-востока защищала долговременная укрепленная позиция Хейльсбергского укрепленного района. Она включала в себя в среднем до 5, а на главных направлениях до 10–12 дотов на 1 километр фронта — в совокупности 911 оборонительных сооружений.
Всего на кёнигсбергском направлении было создано девять оборонительных рубежей, находившихся в 12–15 километрах один от другого. Советским войскам светила перспектива прогрызать их поочередно без надежды выйти на оперативный простор. Поэтому рвать немецкую оборону следовало исключительно решительно, беспрерывно, высокими темпами, не позволяя противнику отойти на промежуточные рубежи и закрепиться на них.
План, разработанный в штабе генерала Черняховского, заключался в нанесении фронтального удара по группировке, оборонявшейся севернее Мазурских озер, и в дальнейшем развитии наступления на Кёнигсберг с целью охвата основных сил группы армий «Центр» с севера и последующего ее разгрома совместно с войсками 2-го Белорусского фронта. Главный удар командующий фронтом решил нанести севернее Шталлупенена в направлении на Велау, обходя с севера мощные узлы сопротивления Гумбиннен и Инстербург. Вражескую оборону намечалось проламывать на участке шириною 24 километра силами 39,5 и 28-й армий, каждой из которых придавалось по артиллерийской дивизии прорыва. В первый день эти армии должны были овладеть второй полосой обороны противника, чтобы обеспечить ввод в прорыв 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса. Для наращивания удара во втором эшелоне находилась 11-я гвардейская армия генерал-полковника К. Н. Галицкого и 1-й Краснознаменный танковый корпус генерал- лейтенанта В. В. Буткова. Развертывание второго эшелона намечалось осуществить на четвертый день операции с рубежа реки Инстер. Обеспечение главной группировки фронта с севера возлагалось на правофланговые соединения 39-й армии генерал-полковника И. И. Людникова. С юга ее прикрывала 2-я гвардейская армия генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе, которая должна была перейти в наступление на третий день в общем направлении на Даркемен. Левофланговая 31-я армия, которой командовал генерал- лейтенант П. Г. Шафранов, имела задачу прочно оборонять участок от Голдапа до Августова.
В период подготовки велась детальная разведка обороны противника, в частности, проведено сплошное аэрофотографирование укрепленных районов и оборонительных рубежей до Кёнигсберга включительно. Однако о силах врага представление имели довольно смутное. К примеру, штаб фронта, «опираясь на данные разведки», предполагал, что с немецкой стороны оборону держат 24 дивизии, в том числе 7 танковых дивизий и 6 бригад штурмовых орудий. Соответственно, наши «штирлицы» насчитали у противника до 1000 танков и 900 штурмовых орудий, хотя на самом деле их всех вместе было 367 штук. Исходя из этих данных, значительно завышавших силы противника, и был составлен примитивно «ломовой» план операции, предусматривавший поэтапное, с темпом 16–18 километров в сутки, перемалывание всего, что встретится на пути 3-го Белорусского фронта.
Учитывая наличие сильных оборонительных укреплений на переднем крае, генерал Черняховский сконцентрировал силы и средства на узких участках прорыва. В результате проведенных перегруппировок была достигнута плотность артиллерии 160–220 орудий и минометов на километр фронта. Артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью 120 минут. На ее проведение было выделено 1,5–2 боекомплекта, что составляло до 50 % общего количества боеприпасов, имевшихся на фронте. А имелось их весьма и весьма немало. Маршал А. M. Василевский отмечает, что «Восточно-Прусская операция по расходу боеприпасов не имела себе равных среди всех операций в истории войн. Два фронта получили 13,3 миллиона снарядов и мин, 620 миллионов патронов, 2,2 миллиона ручных гранат». К участию в авиационной подготовке, кроме самолетов 1-й воздушной армии генерал-полковника Т. Т. Хрюкина (12 авиационных дивизий и 5 отдельных полков), намечалось привлечь часть сил 3-й воздушной армии 1-го Прибалтийского фронта и недавно образованной 18-й воздушной армии АДД. Координацию действий воздушных армад осуществлял представитель Ставки маршал авиации Ф. Я. Фалалеев.
Подготавливая исходные районы, войска отрыли около 2,2 тысячи километров траншей и ходов сообщения, оборудовали более 2 тысяч командных и наблюдательных пунктов, 10,4 тысячи блиндажей и землянок, подготовили пути подвоза, склады, проходы для танков и многое другое.
Мероприятия, проводимые в полосе 3-го Белорусского фронта, не составляли тайны для немецкого командования;
«Люфтваффе ежедневно фотографировали все эти работы, и на фотоснимках были ясно видны новые сооружения, следы автомобилей, ведущие к складам боеприпасов и артиллерийским позициям. Наши агенты сообщали о прибытии новых дивизий. Несколько перехваченных радиограмм раскрыли положение многих передовых командных пунктов, хотя русские старательно хранили радиомолчание. Все эти признаки четко показывали, где именно 3-й Белорусский фронт Нанесет главный удар и какие силы собраны для этого. Русские вели подготовку с утомительной методичностью. Артиллерийские наблюдатели занимали только что построенные корректировочные посты…
Пикировщики начали бомбить и обстреливать наши пути отхода, командные пункты и города непосредственно за линией фронта. Мы засекли интенсивные передвижения русских войск к фронту, особенно ночью 8 и 10 января. Это были неопровержимые доказательства подготовки наступления…»
В оперативной сводке 3-й немецкой танковой армии за 11 января 1945 года отмечалось, что «противник через 2–3 дня будет готов к наступательным действиям». На следующей день в донесении штаба армии говорилось, что «подготовка противника к наступлению перед фронтом 3-й танковой армии, видимо, закончена». Данные войсковых наблюдателей, агентуры, авиационной разведки и радиоперехватов подтверждались советскими перебежчиками.
Определить наиболее вероятные направления ударов советских армий в принципе не составляло труда — севернее и южнее Мазурских болот. Самым удобным по условиям местности для действий всех родов войск являлось инстербургское направление. Именно здесь на участке протяженностью 20 километров генерал Раус разместил четыре дивизии 26-го армейского корпуса (56-я и 69-я пехотные, 349-я и 549-я народно-гренадерские), почти все штурмовые орудия, армейскую артиллерию, зенитный полк и бригаду шестиствольных минометов. Позади корпуса, которым командовал генерал Герхард Матцки, находился армейский резерв — 5-я танковая дивизия со всеми своими 50 танками. Остальные 140 километров фронта 3-й танковой армии прикрывали четыре дивизии 9-го армейского корпуса (286-я охранная, 548, 551, 561-я народно-гренадерские) генерала Рольфа Вютгмана.
Вечером 12 января, получив сведения о выдвижении советских войск в исходные районы для атаки, Раус приказал, оставив боевое охранение, эвакуировать первые две линии траншей.
Маршал Рокоссовский решил нанести главный удар с ружанского плацдарма на реке Нарев силами 3- й, 48-й, 2-й ударной и 5-й гвардейской танковой армий. Прорвав оборону противника на 18-километровом участке, они должны были наступать на Млаву, Мариенбург, обходя с юга Алленштейнский и Летценский укрепленные районы. Для расширения прорыва к северу 3-я армия генерал-полковника А. B. Горбатова получила задачу нанести удар на Алленштейн. В том же направлении предполагалось ввести резерв фронта — 3-й гвардейский кавалерийский корпус, который должен был перерезать противнику основные пути отхода на запад. 49-я армия генерал-лейтенанта И. Т. Гришина, находившаяся во втором эшелоне, имела задачу главными силами перейти в наступление на Мышинец, используя прорыв в полосе 3-й армии.
Второй удар наносился с сероцкого плацдарма силами 65-й и 70-й армий и 1-го гвардейского Донского танкового корпуса. Армии должны были прорвать оборону на 10-километровом участке и наступать в направлении Насельск, Вельск. Одновременно 70-я армия генерал-полковника B. C. Попова должна была частью сил не допустить отхода варшавской группировки противника за Вислу и быть в готовности форсировать ее западнее Модлина.
На 50-ю армию генерал-полковника И. В. Болдина возлагалась оборона участка фронта от Августова до Новогруда.
«Силы были внушительные, — вспоминает Рокоссовский, — и соответствовали поставленной перед нами задаче». Правда, маршала беспокоило отсутствие взаимодействия с соседом справа: «Ставка, по- видимому, рассчитывала на то, что войска соседа будут продвигаться равномерно с нашими. Но нас даже не
