пытаются такую «позицию» вычитать из газет, не только из их содержания, но также из размеров шрифта, длины строк и способа расположения статей. В результате этого между государствами уже возникли недоразумения, но понятно, что при углублении подобной тенденции суверенность малых нейтральных государств из-за постоянных вмешательств может превратиться в чистую иллюзию».
То есть прибалты при виде своих «защитников» обязаны были изображать радость, пресса — работать в духе «Правды» и «Известий»:
«Пресса постепенно все больше переходит от комментирования событий к их регистрации, причем правда и ложь (что особенно процветает во время войны) предстают в неразделимой смеси, и по этой причине в широких слоях пропадает доверие к тому, что выдается за отражение реальности, и теряется способность оценивать события. Сопереживания событиям во внешнем мире ослабевает, интерес к политике и политической мысли угасает. Предприимчивость и бодрость объявляются злом, безразличие — добродетелью. Внешняя политика становится «приоритетом», при том, что всякие внешнеполитические переживания отсутствуют. «Приоритет внешней политики» проявляется лишь в позиции негативизма, постепенно распространяющейся на внутриполитические заявления, что означает насильственное укрепление пассивности… А свобода политической деятельности, независимость и есть то, чем, по существу, независимое государство отличается от полунезависимого, превосходя по значению внешние атрибуты власти. Дойдя до стадии политического безразличия и потеряв опережающую события движущую силу, общество сможет лишь по инерции волочиться вперед, не реагируя даже и тогда, когда наступит момент, быть может, решающий для его существования. Пассивное общество представляет собой подходящую арену и для всякого рода чужих козней».
До чего актуально!
В мае, в ходе переговоров по поводу заключения соглашения об отводе земельных участков под строительство советских военных объектов, эстонская делегация с удивлением узнала, что Красная Армия поселилась у них навсегда. Генерал А. Траксмаа писал министру иностранных дел: «Мы надеялись, что корпус, в соответствии с конфиденциальным протоколом, предназначен только на время войны и что после войны он покинет территорию Эстонии, в связи с чем все районы его дислокации, постройки и аэродромы были временными. Иллюзии рассеялись во время разговора с Молотовым 11 мая, когда он выразил в прямом смысле удивление по поводу того, что мы в своем предложении вообще делаем различие между наземными войсками и морскими вооруженными силами — в смысле продолжительности их местонахождения. «Параграф 3 Пакта ясно предусматривает, что наземные и воздушные войска остаются в Эстонии на все время действия Пакта. Конфиденциальный протокол предусматривает их количество только в размере 25 000. Мы признаем, что это только на время войны. После войны мы договоримся с эстонским правительством о новом количестве. Но для нас важно, чтобы места, где мы будем строить, были бы определены на все время действия Пакта (то есть на 10 лет). Эти постройки обойдутся нам дорого — невозможно, чтобы после войны мы должны были бы их оставить и перейти куда-нибудь в другое место». Вопросы отчуждения земли у жителей, проблемы их массового выселения и трудоустройства Вячеслава Михайловича вовсе не волновали, советский нарком не видел здесь никакой проблемы: землю надо просто национализировать, й тогда у государства вместо расходов по компенсации будет чистая прибыль; безработных наймем на строительство военных баз; выселяемые жители — потерпят: «Это важно в военном отношении, и все остальное должно быть принесено этому в жертву. В своей стране в таких случаях мы требуем гораздо больших закрытых территорий и гораздо более строгого порядка».
И что? Соглашение было безропотно подписано эстонской делегацией 15 мая, ибо, как писал Рей, «единственное, что мы при этом можем сделать, это «спасти, что можно спасти». А что невозможно «спасти», с тем надо примириться как с неизбежностью».
«Эстонские власти, — докладывал посланник Италии в Эстонии, — подобно литовским, ведут себя уступчиво и настроены примиренчески. Постоянная забота эстонского правительства — избежать любого предлога для советского вмешательства».
Американский посол в Советском Союзе Л.A. Штейнгардт, совершивший шестидневную поездку через две республики, отмечал: «…советское влияние в Латвии и Эстонии уже очень велико и непрерывно возрастает. Латыши и эстонцы в большинстве своем чувствуют, что советские вооруженные силы, представители которых повсюду, особенно на железнодорожных станциях, бросаются в глаза, образуют в действительности оккупационную армию».
К лету 1940 года в Прибалтике размещались следующие советские войска.
В Эстонии находилось управление 65-го особого стрелкового корпуса, 123-й отдельный батальон связи, 11-й корпусной зенитный артдивизион, 16-я стрелковая дивизия, 18-я легкая танковая бригада, 5-й мотомеханизированный отряд, 414-й, 415-й автотранспортные батальоны, Особая группа ВВС в составе 35- го, 52-го среднебомбардировочных, 7-го, 53-го дальнебомбардировочных, 15-го, 38-го истребительных авиаполков и другие части.
В Латвии были развернуты управление 2-го особого корпуса, 10-й отдельный батальон связи, 86-й корпусной зенитный артдивизион, 67-я стрелковая дивизия, 6-я легкая танковая бригада, 10-й танковый полк, 18-я авиабригада в составе 31-го среднебомбардировочного, 21-го и 148-го истребительных авиаполков, 640-й автотранспортный батальон и другие части.
В Литве располагалось управление 16-го особого стрелкового корпуса, 46-я отдельная рота связи, 19 -й корпусной зенитный артдивизион, 5-я стрелковая дивизия, 2-я легкая танковая бригада, 54-й среднебомбардировочный и 10-й истребительный отдельные авиаполки, 641-й автотранспортный батальон.
Всего советская группировка, «охранявшая» базы в Прибалтике, насчитывала 66 946 человек, 1630 орудий и минометов, 1065 танков, 150 бронеавтомобилей, 5579 автомашин и 526 самолетов, по численности личного состава незначительно уступая, а по количеству боевой техники абсолютно превосходя вооруженные силы «хозяев». Как мы теперь знаем, гарнизоны военно-морских баз, береговых батарей и батальоны «организованных по-военному рабочих» — тысячи командиров и краснофлотцев — в это количество не входят. К примеру, стоявшие в Таллине и Либаве крейсер «Киров», лидер и пять эскадренных миноносцев с 180-мм и 130-мм пушками и общей численностью экипажей более 2000 человек.
Кроме того, Красная Армия не замедлила приступить «к другим мероприятиям». Согласно приказу маршала Тимошенко от 3 июня 1940 года, войска, размещенные на территории Прибалтики, с 5 июня были исключены из состава своих округов и перешли в непосредственное подчинение наркома обороны. В тот же день вышел указ Президиума Верховного Совета СССР, согласно которому «в связи со сложной международной обстановкой» предписывалось «задержать в рядах Красной Армии красноармейцев 3-го года службы до 1 января 1940 года и «до особого распоряжения призванный… командный и начальствующий состав запаса».
4–7 июня войска Ленинградского, Калининского и Белорусского особых округов были подняты по тревоге и под видом учений начали выдвижение к границам прибалтийских государств. Одновременно в состояние боевой готовности были приведены советские гарнизоны в Прибалтике. 8 июня командарм 2-го ранга Локтионов получил приказ подготовить дислоцированные в Прибалтике советские авиационные части к возможным боевым действиям, усилить охрану аэродромов и подготовить их к обороне и приему посадочных десантов. Авиаполки должны были быть готовы к действиям по аэродромам и войскам противника и к перегруппировке на более защищенные советскими войсками аэродромы.
Вечером 8 июня в городе Лида состоялось секретное совещание командного состава поднятых по тревоге войск Белорусского округа, на котором заместитель командующего генерал-лейтенант Ф.И. Кузнецов проинформировал собравшихся о «возможных действиях против Литвы». Там же 11 июня прошло еще одно совещание с участием сменившего М.П. Ковалева на посту командующего войсками БОВО генерал- полковника Д.Г. Павлова, изложившего план боевых действий и задачи войск, которые должны были нанести стремительное поражение литовской армии, не допустить ее отхода в Восточную Пруссию и за три- четыре дня занять Литву, а также продиктовал командирам собственные указания, вроде: «власть в городах и прилегающих к ним местностях переходит к начальникам гарнизонов, первые слова в их приказах: «Сдать оружие»; за удар в спину расстреливать на месте; отличившихся награждать немедленно» и прочее.
Согласно боевому приказу от 12 июня войска 11-й армии под командованием генерала Ф.И. Кузнецова совместно с частями 16-го особого корпуса должны были окружить и уничтожить противника в районе Каунаса. Расквартированному в Литве 16-му особому корпусу ставилась задача удержать районы своей
