«Транин Ланги» — прекрасный корабль, слаженный из ясеня, липы и дуба. А как он слушается кормчего, так маленькие дети не слушаются матерей! Как плавно перетекает с волны на волну — ни одна дощечка не затрещит, как ходко идет под парусом, ровно в два раза быстрее, чем на веслах. Пятнадцать скамей на «Транине» — пятнадцать пар весел, обшивка внакрой, мощный киль, крепкие заклепки, на форштевне резное изображение журавля с длинным клювом, ведь «Транин» значит «Журавль». Приметный корабль «Транин Ланги», обычно-то все на носу ставят Дракона или Змея — «Ормринн», а Сигурд вот Журавля поставил, и ни разу не подводил еще «Транин Ланги» старого ярла, как не подведет и молодого. Хельги представил себя у форштевня драккара на гребне волны — попутный ветер, волны и брызги в лицо, а за спиной — верная дружина — и улыбнулся. Что ему теперь мелкие проблемы! Вот Ингви говорит, кто-то подрезал швартовочную веревку на причале, тогда, прямо перед бурей. Говорят даже, незадолго до бури на причале видели Дирмунда Заику, правда, сам он это отрицает. Хельги как-то спросил его прямо при встрече, пойдет ли Дирмунд с ним? Заика закивал, только вот глаза забегали, видно, все-таки он и подрезал веревку, чтоб его тролли забрали… Ладно, хватит о Дирмунде, куда он денется-то? А в основном младшая дружина подбиралась неплохая, все парни умелые, проверенные, с такими можно натворить дел и в Англии, и в Ирландии, да хоть и на побережье страны франков. Ничего, выберем еще, куда пойти.
— Эй, эй, парень! Ты там не заснул?
— А? Что? Нет, я не сплю, учитель! Просто думаю.
— Ну, думай, думай. Заодно вспомни-ка, что боги дали тебе дар скальда. Что такое море?
— Земля кораблей, дорога ладей, — тут же без запинки ответил Хельги.
Велунд, однако, не унимался, видно, не очень-то его удовлетворил ответ:
— Еще о море!
— Путь морских конунгов.
— Меч?
— Ньорд брани, Ас металла, Крушитель бранных рубашек, Уж кольчуги…
— Достаточно. Ладья?
— Слейпнир моря, Конь волны, Зверь пучины, Стрела ясеня, Вяз вепря стяга попутного ветра.
— Молодец! Снова — море.
— Земля коней волны. Дорога зверей пучины.
— Неплохо. Битва?
— Сходка мечей. Пиршество воронов.
— А лучше?
— Сходка ужей крови… тьфу… росы смерти. Пир гусят Одина.
Кузнец довольно усмехнулся в усы. Похоже, в искусстве скальдов — отнюдь не менее важном, чем владение мечом, — его ученик был явно не последним человеком в Бильрест-фьорде. Правда, зависело это не только от Хельги… И не от Велунда…
Довольная улыбка кузнеца не укрылась от наблюдательных глаз юноши. Он поднялся с лавки, почтительно поклонился и попросил разрешения съездить в усадьбу — проведать старых друзей.
— Возьми белого коня и езжай, — махнул рукой старик. Проводив Хельги, он долго еще стоял у края дороги под сенью шумящих на ветру лип и смотрел вслед ученику, хмуря густые брови. Не нравилось ему тщеславие Хельги. Хорошо, стал первым в лагере Эгиля, но ведь на этом ничего не закончилось! Да, приобрел верных друзей, но остались и враги и даже, быть может, появились новые. А уж они-то не будут сидеть сложа руки. И что-то еще решит тинг… А Хельги уже поди видит себя ярлом, — вот уж поистине: молодость —сестра глупости. Что ж, пусть обожжется. Чужие ошибки никогда никого ничему не учили. Все учатся на своих. Вот как Хельги. Ну, пусть учится…
А Хельги в это время скакал вдоль Радужного ручья, подставив разгоряченное мыслями лицо ветру. В глазах его синим пламенем горела гордость… или, верней, гордыня… И вовсе не к усадьбе Сигурда держал путь Хельги: доехав до развилки, свернул к Ерунд-озеру, к хутору Курид. Знал — где-то в тех краях должна быть Сельма.
В тот же час в ту же сторону ехали Дирмунд Заика, длинный, неказистый, с большим носом и маленькими, близко посаженными глазками, и его кругломордый приятель Приблуда Хрольв. Хрольв не очень-то хотел куда-то идти сегодня: слушал, раскрыв рот, рассказы узколицего Конхобара Ирландца. Тот рассказывал о походах в дружине Железнобокого Бьорна. Бьорн был конунгом, щедрым на кольца, и Хрольв недоумевал — почему же ушел от него ирландец? Скорее всего, напакостил чем-нибудь Бьорну или убил кого-нибудь не того, всякое случается, сам же Конхобар ничего конкретного не рассказывал, окромя того, как с треском крушил черепа непутевых защитников Уэссекса. Ну а дальше Хрольв не дослушал — привязался Заика: пойдем, да пойдем на охоту к Ерунд-озеру. Приблуда усмехнулся: знаем, знаем, кто так тянет Дирмунда в те края, — Сельма, дочка Торкеля бонда!
Сев на коней, Дирмунд и Хрольв выехали из усадьбы и, повернув налево, поскакали вдоль Радужного ручья. Конхобар Ирландец — с узким лицом и хитроватым взглядом прожженного мошенника — немного погодя тоже взнуздал коня и, стараясь не попадаться на глаза жителям усадьбы, быстро понесся следом. Он нагнал их на вершине холма, где Хрольв с Заикой остановились, чтобы дать передохнуть лошадям.
Внизу, вплоть до самого моря, переливались изумрудной зеленью травы. В голубом небе ласково пели жаворонки. Пахло жимолостью и цветущим нежно-розовым клевером. Изумительный по красоте пейзаж, впрочем, не очень-то занимал приятелей, хоть и смотрели они в сторону моря. Влажный морской ветер заставлял хищно раздуваться ноздри Хрольва, лицо его сотоварища было напряжено, на тонких губах играла нехорошая улыбка.
— Что, «Транин Ланги» все еще гниет в корабельном сарае? — подъехав ближе и не обращая никакого внимания на недовольный взгляд Заики, поинтересовался Ирландец. Пусть и потрепанный в сражениях, однако любовно подремонтированный, боевой корабль «Транин Ланги» представлял собой большое богатство и силу. Старый Сигурд не очень-то разрешал использовать корабль, берег — все знали для кого. Прошлым летом еще, в конце августа, ладью заново тщательно просмолили, заменили, где надо, заклепки, покрыли позолотой высокую фигуру журавля на форштевне. Красивым кораблем был «Транин Ланги», красивым и мощным.
— Знаю я человека, что с радостью принял бы вас к себе с таким кораблем, — продолжал Конхобар. — И немало б вы с ним натворили дел.
— С-с-случайно, не Хастейном Спесивцем з-з-зо-вут того человека? — с усмешкой спросил Дирмунд Заика.
Ирландец улыбнулся:
— Ты всегда был умен, друг мой. И на этот раз догадался правильно. Догадайся же, почему Хастейн не придет и не заберет корабль?
— Сигурд ярл, — не задумываясь, ответил Дирмунд. В блеклых глазах Заики вспыхнул огонь ненависти, злобы и зависти. — Думаю, Сигурд с-с-слишком известен и пользуется большим уважением с-с-среди морских конунгов. Это нужно иметь в виду даже такому человеку, как Х-х-хас-тейн Спесивец.
— Да, Хастейн не дурак, — кивнул Хрольв. — А вообще-то, хорошо бы было, чтобы…
— Чтобы с-с-старый Сигурд поскорее отправился в Валгаллу, — закончил его мысль Дирмунд.
— Да! — Вскочив на ноги, Хрольв громко захохотал. — После смерти Сигурда останется лишь молодой Хельги.
— Уж с ним-то мы с-с-справимся, уж теперь-то не п-п-получится, как в прошлый раз, — хохотнул Заика. — Все дело в Сигурде.
— Да, Хастейн много бы дал за то, чтобы старого ярла не стало. Он бы поддержал нового владетеля Бильрест-фьорда. — Ирландец со значением посмотрел на Дирмунда. Заика приосанился, расправил узкие плечи. В маленьких бесцветных глазках его появилось горделивое выражение, словно давно уже стал он бильрестским ярлом.
— Хастейн Спесивец, — задумчиво повторил Заика. — Но хорошо бы прежде расправиться с Хельги!
— Замечательная мысль! — тут же поддержал его Ирландец. — Только не стоит торопиться, надо все тщательно обдумать.
Под впечатлением от случившейся только что беседы все трое направилась к лесу. На узких губах молодого друида играла торжествующая улыбка. Ирландец давно уже присматривался ко всем обитателям
