нее он выспрашивал помощи у своего божества.
— И напрасно, — хмыкнул Хельги. — Не везет его божеству с жертвами, хоть убей! То с Трэлем не вышло, теперь вот с тобой. Невезучий человек этот Ирландец.
— Зато он деятельный и, похоже, далеко не глупец. Сам посмотри: сколько времени прошло, как приняли его в род Сигурда? Всего ничего. Он появился гораздо позже, чем, скажем, Хрольв Приблуда. И кем стал Ирландец — управителем усадьбы! А Приблуда до сих пор кто? Да никто! Вот, кстати, еще один возможный предатель. Чего ему терять-то у Сигурда? В смысле — у тебя?
— Ну, уж эдак-то всех в возможные предатели занести можно. Да вот взять хоть того же Дирмунда…
— Да не о Дирмунде речь, Хельги. Об Ирландце. Неспроста он сюда приехал, ох, неспроста. И как развернулся? То он с Гудрун, то с нидингами, то с Альвсенами о чем-то сговаривается, то с Хастейном. Ты что обо всем этом думаешь?
— Думаю, Ирландец ни с кем. Просто ищет свою выгоду… и пока, кажется, сам не знает — какую. А что он кого-то или чего-то боится… Может быть, ты и права. Недаром же пытался он принести человеческие жертвы, а это, сама знаешь, делают или в крайнем случае, или по большим праздникам. А какой у Ирландца в последнее время праздник? Вот и я не знаю… Ладно, пес с ним, с Ирландцем. Давайте думать, что нам сейчас делать? Ведь драккары Хастейна уже к ночи здесь будут… Ингви, не заметил, куда повернули?
— К Снольди-Хольму.
— Что я говорила? — обреченно произнесла Сельма. — Мало нам бродяг да Альвсенов.
— Значит, до утра время еще есть. Хастейн — викинг и не станет нападать ночью. Но вот утром, едва рассветет…
На соседний берег переправились тут же. Высадили Сельму в сопровождении Снорри — Хельги все-таки опасался отпускать девчонку одну в начавшиеся смутные времена. Прощаясь, сын ярла долго глядел им вслед, пока они не скрылись за валунами. Затем, будто проснувшись, крикнул друзьям:
— Вперед! У нас еще много дел.
Дел действительно было много. Поднять тревогу в усадьбе, сколотить хотя бы небольшой отрядец на помощь Торкелю, послать людей по дальним хуторам — предупредить, ближних соседей собрать на тинг. И все это нужно было успеть сделать до вечера. В крайнем случае — ночью. Уж утром-то Хастейн время терять не станет.
Подняли парус, быстро наполнившийся ветром, и лодка ходко побежала к родному причалу. У противоположного берега навстречу им шли под веслами рыбаки, высоко взлетая на спинах волн. Приподнявшись на корме, Хельги закричал, завопил что-то — лишь чаще замелькали чужие весла.
— Видимо, люди Скьольда, — пожал плечами Ингви. — Не хотят и знаться.
— Ну и пес с ними. — Сын ярла махнул рукой. — Пошлем потом слугу к Альвсену, заодно предупредит и Свейна.
Не оглядываясь больше на рыбачью лодку, друзья навалились на весла.
А рыбаки, посмотрев им вслед, перевели дух.
— Надо же, чуть не столкнулись нос к носу, — недовольно проворчал кругломордый и нагловатый Приблуда Хрольв. — И чего их на острова носило? Нет, нужно было нам в усадьбе ждать. В крайнем случае, в лес бы ушли.
— Ага, — усмехнулся Дирмунд Заика. — В лес. И ч-что м-мы бы сказали п-потом Хастейну? В-возь-ми н-нас в д-дружину? Вот н-нам бы секирами башки и п-проломили б!
— Так ведь наш друг Ирландец — у Хастейна!
— Чей д-друг? — Заика расхохотался. — У Ирландца — с-свой интерес, а у нас — с-свой. Нет уж, чем с- сидеть, Х-хастейна д-дожидаясь, лучше з-заранее…
— Следил бы лучше за веслами, умник! Вон сейчас налетим на камень.
— Д-да з-знаю я, — отмахнулся Дирмунд. — Я т-тут все к-камни знаю. Во-он з-за тем м-мы-сом — ладьи Х-хастейна.
— За каким мысом?
— Н-ну в-вот там. 3-завернем…
— И где же Хастейн?
— А во-он, смотри — разбитый д-драккар! П-пря-мо н-на п-подводных камнях.
Парочка ловко — надо отдать ей должное — причалила к разбитому кораблю. Пустому, как может быть пуст котелок с брагой после доброго пира. Ни сундуков, ни оружия, даже щиты и парус и те сняты. Мачта аккуратно опущена.
— Н-да… — протянул Дирмунд. — Д-думаю, они его не т-так просто бросили.
— Еще бы! — усмехнулся Хрольв. — Вон дырищи-то!
— Могли бы с-стянуть с к-камней-то, — не слушая его, размышлял вслух Заика. — Могли. Но н-не с- стянули. 3-значит, не х-хотели лишнего ш-шума… А где у н-нас легче в-всего п-пристать к берегу со стороны м-моря?
— Да нигде!
— Н-нигде-то нигде… А вот у С-снольди-Холь-ма — м-можно. Если опытный к-кормчий… да еще Ирландец с-с-с н-ними… Х-хотя Ирландца, н-навер-ное, н-нет. Иначе б н-на камни н-не сели. С-ставь-ка п- парус, Хрольв!
Пару раз рыскнув, лодка поймала парусом ветер и ходко пошла к северу, держа курс к Снольди- Хольму.
А Конхобар Ирландец в это время был от них совсем недалеко. Стоял себе преспокойно на мысе, смотрел на разбитый драккар и хвалил сам себя. За то, что не поспешил на корабль Хастейна, как ни уговаривали его верзилы. Было у него еще тут одно дело. В пещерке на острове. Прежде чем встретиться с морским конунгом, решил Конхобар ублажить-таки страшного кельтского бога. Друид он все-таки или кто? Тем более что жертва была шикарная. Красивая девка, такую можно перед жертвой и самому употребить… Впрочем, нет, вряд ли понравится такое паскудство великому и кровавому Крому. Пусть уж насытится. Пусть знает, кто его настоящий поклонник — он, младший жрец Конхобар, или Черный друид Форгайл, чтоб он пропал куда-нибудь на веки вечные. По-прежнему боялся Конхобар друида в образе волка и словно чувствовал на себе его пронзительный, обжигающий взгляд.
Лишь усилием воли отвлекся Конхобар Ирландец от страшного образа и тут же цинично усмехнулся, представив себе гнев пиратского конунга. Все-таки хорошо, что он не поспешил на его драккар. А теперь, похоже, не очень-то и спешить придется. Да и с жертвой, пожалуй, можно пока обождать. Может, еще на что и сгодится. Времена-то наступают смутные…
— Да кто там видал этого Хастейна? Да никто! — Скьольд Альвсен выставил вперед руки, словно закрываясь от возможных оппонентов, которых, впрочем, и вовсе не находилось — себе дороже с таким спорить. Тем более что не было на поляне в священной роще никого из дружины Хельги — все разъехались, кто по дальним хуторам, кто к Снольди-Хольму. Потому и мог безвозбранно обманывать собравшийся на поляне народ Скьольд, не до него было. — Я знаю, зачем старый Сигурд требует себе всю военную власть, дескать, Хастейн там какой-то нарисовался, — ухмыляясь в бороду, продолжал Скьольд. — Да и вы, думаю, догадываетесь.
— Догадаться не трудно! — воскликнул Свейн Копитель Коров. — Вновь прежнюю силу хочет взять Сигурд. Не для себя, для сынка своего, Хельги. Я лично не дам ни одного воина, даже слуг не пошлю, самому, ежели что, пригодятся.
— Правильно, Свейн! Золотые слова, — поддержал Скьольд, и по поведению дальних бондов было хорошо видно, что и они «за». — Наших воинов давать — только Сигурда усиливать, а зачем Сигурду сила — ясно, против нас же и обернется.
Лишь Фриддлейв, красавчик Фриддлейв, светозарный сын Свейна, ничего не кричал, вообще вел себя тишайше. Хоть и не признал себя побежденным после ристалищ в лагере Эгиля, хоть и скрипел зубами на хевдинга младшей дружины — правда, еще и не утвержденного тингом, — да, видно, считал происходящее совсем уж негодным делом. Встретиться с Хельги в честном бою — это да, это еще посмотрим, а вот так, исподтишка, разве ж это достойно честного викинга? Да никак не достойно, нечего и думать, что бы там ни говорил Скьольд.
Потому тихо-тихо, пока шли дебаты, кивнул своим воинам Фриддлейв — хоть и мало у него их было, да
