Дирмунд гаденько засмеялся, потер руки и поинтересовался у Карася насчет соглядатая, недавно направленного на поиски молодого ярла.
— Неруч-то? — вспомнил имя Ильман Карась. — А тут он, уже пришедши. Велишь кликнуть?
— Зови, — кивнул князь.
Застучали по ступенькам крыльца кожаные, на ремнях, башмаки-поршни.
— Вот он, княже! Заходи, заходи, не стой. Да шапку-то сыми, рыло!
Дирмунд с любопытством смотрел на мужичка-соглядатая. Маленький, с мокрым, слюнявым ртом и свернутым носом, он чем-то напоминал злобного подземного тролля.
— Говори! — пихнул в спину соглядатая Ильман Карась. — Обо всём поведай. Сыскал ли, кого велено?
— Сыскал, милостивцы. — Голос у Неруча оказался тонкий, противный, скрипучий. — Энтот, кто вам надобен, на дворе дедки Зверина живет, где гости заморские завсегда обретаются. С ним дружки — один варяг, другой — вроде ромей, а третий вообще не поймешь кто — узколицый, проныристый, звать... Конхувар, что ли...
— Конху... Конхобар? — Мрачная физиономия князя озарилась радостью. — Так ты еще не нашел в Гардаре свою смерть, предатель? — сквозь зубы процедил он. — Что ж... Пожалуй, и я не буду с тобой торопиться. Что еще выведал? — Дирмунд строго посмотрел на Неруча.
— Еще ведаю, ходил к ним один человек.
— Что за человек?
— Отрок не отрок. Парень. Годков, может, пятнадцать иль около того. Белобрысый, губастенький, в рубашке выбеленной с пояском красным.
— Белобрысый, говоришь? В рубашке с красным поясом? Умммх!!! — Ильман Карась недобро прищурил глаза. — Ведаю, кто это! Не иначе, как Ярил Зевота, помощничек Мечиславов, крыса! Самолично горло порву переветнику!
Ильман Карась зарычал, совершенно по-звериному, так, что вызвал уважительный взгляд князя.
— Подожди сразу рвать. — Дирмунд предостерегающе поднял руку. — Не будем его живота лишать, погодим.
— Как погодим, батюшка? Это ж такая крыса, умхх...
— А так. Мы лучше с ним поиграем.
— Поиграем?
— Ну да. Как кошка с мышом.
Князь дребезжаще засмеялся, и от смеха этого, а больше — от страшных пылающих глаз его стало соглядатаю Неручу страшно, да так, что захолонуло сердце. Простившись, когда дозволили, бочком-бочком он пробрался к двери, выскользнул, словно налим из сети, и бросился бежать, не разбирая дороги. Плечи его, непокрытую голову, спину колотил не утихающий дождь.
— Прослежу, — на бегу повторял послух полученный от князя наказ. — Найду. Проведаю.
Глава 10
ОШИБКА ЯРИЛА ЗЕВОТЫ
Сплюнул с досады
Кровью от надсады.
Пропал задарма
Из-за дерьма.
Кабы вовремя знать
Про казачью знать...
...Чтоб соломки подстлать.
Необычно задумчив был в последние дни Конхобар Ирландец, бывший когда-то друидом и занесенный в Киев прихотливым ветром судьбы. Узкое желтоватое лицо его еще больше потускнело, заострилось, осунулось; вообще, Ирландец стал каким-то на себя не похожим — не подшучивал над Снорри или Никифором, не смеялся над россказнями заезжих купцов и даже ромейское вино пил, казалось, без удовольствия, что уж совсем ни в какие ворота не лезло. Пару раз перехватывал.Хельги-ярл бросаемые на него Ирландцем осторожные взгляды. Интересно, что это с ним творилось такое? Заболел, что ли?
— Нет, не заболел, — усмехнулся Конхобар, отвечая на вопрос ярла, когда они наконец-то остались одни в гостевой горнице: Снорри улегся от нечего делать спать, а Никифор еще не возвратился с собрания братьев по вере — появились уже христиане и в Киеве.
— Не заболел, — повторил Ирландец. — Я боюсь, ярл! — вдруг, понизив голос, яростно прошептал он. — Черный друид Форгайл узнал, что я в Кенугарде! И сделал мне предложение вновь служить ему. Пергаментная записка была пригвождена стрелой к моему ложу.
— Так что ж ты теряешься? — Хельги засмеялся, не отводя от собеседника серьезного взгляда. — Согласился бы. Друид скоро станет владыкой Кенугарда, к тому всё идет!
— Я слишком хорошо знаю Форгайла, — покачал головой Конхобар. — Он никогда никого не прощает и всегда мстит. И мстит страшно!
— Не страшнее смерти!
— Страшнее, ярл! К тому же, как ты сам сказал, у него теперь волшебный камень Лиа Фаль. Я уже чувствую его зов.
— Серьезное утверждение. — Ярл задумчиво постучал пальцами по столу. — Может, тебе лучше на время уехать из Кенугарда?
Лицо Ирландца на миг озарила радость — он и сам хотел просить об этом ярла и лишь выбирал удобный момент для начала разговора. Похоже, сейчас такой момент настал.
— И знаешь, куда ты поедешь? — Хельги поднял глаза.
— Догадываюсь. — Конхобар улыбнулся. — В земли радимичей?
— Именно. — Ярл оглянулся — не подслушивает ли кто? Нет, вокруг всё было спокойно, лишь за тонкой стенкой, в гостевой зале, что-то вполголоса внушал служкам дедко Зверин. — Поедешь тайно.
— Под видом купца. Что ты улыбаешься, ярл? Ну а как же еще-то? Вот только товара у меня нет, да и с серебром в последнее время у нас не всё хорошо.
— Вот вы заодно и заработаете серебра. Не один поедешь, со Снорри. — Хельги почесал свою светлую, тщательно подстриженную бородку. — Ты прав, Конхобар, тысячу раз прав насчет нашего серебра. С этим друидом я совсем забыл о деньгах. А ведь еще немного — и мы нищие!
Вытащив из-за пазухи кожаный кошель-калиту, ярл с усмешкой швырнул его на стол. Выкатившиеся дирхемы, жалобно звякнув, упали рядом с деревянными кружками.
— Это всё. — Хельги хлопнул ладонью по столу. — Если что-то срочно не предпринять, скоро нам нечем будет платить за постой и еду. Дожили, господа благородные викинги!
— А я давно предлагал ограбить какой-нибудь купеческий обоз, — невозмутимо произнес Ирландец. — Но никто меня не слушал.
— Не помню, чтоб ты предлагал, хотя... я и сам хотел говорить об этом. И провернуть это дело нужно быстро — до вашего со Снорри отъезда. Чтоб было чем с радимичами торговать, ха-ха!
Хельги-ярл потер руки, с недоумением чувствуя, как что-то внутри него восстает против этого, такого обычного для викингов, действия. Но почему, почему восстает? Что-нибудь другое можно придумать? Вряд ли... Хотя...
