– Я всегда говорил, если кому и суждено обнаружить в Эльдорадо что-нибудь заслуживающее внимания, так это тебе. Не знаю, кто вы, молодой человек, но из пустыни лучше поскорее убраться, пока она вас не поглотила.
– У меня к вам рекомендательное письмо, мистер Холли, от вашего знакомого, Флэтгейта.
– О, Гарри Флэтгейт!
Взяв письмо, Вилл Холли задумчиво повертел его в руках.
– Эхо далекого прошлого! Мы с Гарри были начинающими журналистами в нью-йоркском «Сан». Вот это был журнал!
Прочтя письмо, журналист какое-то время молча смотрел в черноту за окном, видимо вспоминая прежние годы, потом обратился к гостю:
– Гарри пишет, что у вас тут дела.
– Верно, – подтвердил Боб. – Когда-нибудь я расскажу об этом, а пока хочу просить помочь мне найти машину, чтобы съездить на ранчо Мэддена. Можно здесь взять машину напрокат?
– Вы хотите увидеться с самим Мэдденом?
– Да, и как можно скорее. Он должен быть у себя на ранчо.
Вилл Холли с интересом смотрел на гостя.
– Сам я Мэддена не видел, но слышал, что он вчера приехал из Бэрстоу. Наверняка эта молодая особа сможет вам больше сообщить о нем. Вы знакомы?
– Да как сказать, – смущенно улыбнулся Иден. – Некоторым образом нас познакомила моя отбивная, но что касается имен и фамилий…
– Ага, понятно. Тогда разрешите представить: мистер Боб Иден, мисс Паула Вэнделл. Даже в этом предбаннике ада не следует забывать о хороших манерах.
– Сердечно вам благодарен, – поклонился Боб Иден. – А теперь, раз уж мы официально познакомились, разрешите полюбопытствовать, мисс Вэнделл: вы знаете Мэддена лично?
– Ну что вы! Я слишком мелкая сошка. Просто пару лет назад кинокомпания, где я работаю, производила съемки на его ранчо. Там прекрасный дом, а особенно колоритен внутренний двор, патио. Ну прямо идеальная натура для сценария того фильма, не потребовалось никаких декораций. Обнаружив в пустыне такую жемчужину, я, естественно, постаралась ее использовать на всю катушку. И вот теперь нам надо снимать фильм, для которого опять очень подошло бы ранчо Мэддена. Несколько дней назад я обратилась к его владельцу с просьбой разрешить нам вновь снять несколько сцен в его владениях. В письме из Сан- Франциско он написал в ответ, что как раз едет сюда и с удовольствием дает согласие на мою просьбу. И вообще письмо было очень милое. Но это еще не все. – Девушка присела на край редакционного стола и продолжала: – Приехав два дня назад в Эльдорадо, я в тот же день, к вечеру, отправилась на ранчо. Ворота были распахнуты, и я на своей машине въехала прямо во двор. Когда заворачивала к подъезду, фары моей машины внезапно выхватили из темноты у двери сарая фигуру незнакомого чернобородого человека с мешком за плечами. Он застыл, как пустынный лис на дороге, ослепленный фарами, а потом отскочил в темноту. Мне пришлось долго стучать в дверь, пока не показался какой-то бледный, явно перепуганный тип. Он назвался Торном, секретарем миллионера. Я объяснила, зачем приехала, но он очень нелюбезно заявил, что сейчас увидеться с его шефом абсолютно невозможно. Я настаивала, но это ни к чему не привело. «Приезжайте через неделю», – как заведенный повторял он и наконец просто захлопнул дверь у меня перед носом.
– Значит, вы не видели Мэддена и не знаете, приехал ли он.
– Не видела, но из слов секретаря поняла, что приехал, только принять меня не может.
– И что было дальше?
– Да это, собственно, и все. Пришлось отправляться назад несолоно хлебавши. Кстати, на обратном пути недалеко от ранчо я снова заметила на дороге в свете фар того самого бородача, но, когда подъехала поближе, он уже скрылся куда-то. Разыскивать его я, естественно, не стала, наоборот, прибавила газу. Я очень люблю пустыню, но не ночью.
– Спасибо за информацию, мисс Вэнделл. А поскольку мне надо как можно быстрее добраться до ранчо Мэддена, не скажете ли, где я могу взять машину напрокат?
– Нет необходимости, – сказал журналист. – Я сам отвезу вас на ранчо, есть у меня старенький автомобиль.
– Ну что вы! – запротестовал Боб. – Не стоит из-за меня отрываться от работы.
– Смеетесь, сэр? Какая тут работа? Торчу в этой конуре, сам придумываю себе работу и растягиваю ее, как могу.
Все вместе они вышли из редакции, и Вилл Холли запер дверь на ключ. Темная безлюдная улочка тянулась в обе стороны – в никуда, концы ее терялись в пустыне.
– Это же страшная глушь! – произнес журналист. – Нет, в пустыне есть и приятные стороны, но пусть только врач мне скажет: «Теперь можете уезжать», и меня уже здесь не будет! Днем еще куда ни шло, что-то происходит, чем-то занимаешься, но вот здешние ночи, одинокие, холодные…
– Ну, Вилл, не так уж здесь все плохо.
– Да, согласен, даже совсем неплохо, особенно с тех пор, как у нас появились радио и кино, теперь я каждый вечер пялюсь на экран. Иногда в хронике или каком-нибудь фильме промелькнет кусочек Нью- Йорка, Пятая авеню, перекресток Сорок второй и множество машин, и каменные львы перед библиотекой, и женщины в меховых манто. Но моего района никогда не покажут! Паула, если ты меня любишь, сделай так, чтобы в каком-нибудь фильме были такие кадры: толпы под эстакадой, вход в метро, мелочная лавочка Перри, задворки почты и вдали золотой купол кинотеатра «Мир». Тогда я буду сидеть и смотреть, смотреть… пока в глазах не потемнеет.
– Я бы с удовольствием сделала это для тебя, Вилл, но толпы из-под эстакады и из метро не желают смотреть такое, вот в чем беда! Они-то все как один мечтают о безбрежных равнинах в пустыне, о жизни вдали от шума больших городов.
– Ты права. Это какая-то новая эпидемия. Я, пожалуй, напишу об этом серию статей. Хорошо там, где нас нет…
Девушка протянула руку на прощание.
– Всего доброго, мистер Иден. Вам надо ехать, а я возвращаюсь к себе, в гостиницу «На краю пустыни».
– Но мы обязательно скоро увидимся. Обязательно!
– Конечно. И даже очень скоро. Завтра я снова собираюсь ехать на ранчо Мэддена и прихвачу с собой его любезное письмо. Я обязательно должна увидеть его и добиться разрешения на съемки, ведь группа уже готовится. Завтра я увижусь с Мэдденом во что бы то ни стало, если он, конечно, на ранчо.
– Если он на ранчо, – задумчиво повторил Боб Иден. – Спокойной ночи!
Вилл Холли подвел гостя к припаркованной очень старой на вид машине.
Они сели в машину, по дороге заехали за сумкой Боба в гостиницу, и вскоре город Эльдорадо остался позади в ночи. Под колеса машины мягко ложились пески пустыни.
– Здесь недалеко, скоро будем на месте, – сказал журналист.
– Это и впрямь большая любезность с вашей стороны, мистер Холли…
– Бросьте, какая там любезность! Да и еду я не без задней мысли. Великий Мэдден известен еще и тем, что никогда никому не дает интервью, но вдруг мне удастся его уломать! Вот это была бы удача! Я бы тогда напомнил о себе нью-йоркским коллегам.
– Постараюсь помочь вам в этом, – пообещал Иден. Редкие огоньки Эльдорадо исчезли в ночи. Машина принялась взбираться в гору по разбитой дороге, среди хаотичного нагромождения валунов.
– Что ж, попытаю счастья еще раз, может, и повезет.
– О! Так вы уже однажды пытались взять интервью у Мэддена?
– Вот именно, однажды, и этого мне хватило надолго.
– Расскажите, пожалуйста, – попросил Боб.
– Извольте. Двенадцать лет назад я, начинающий репортер, как-то раз попал в игорный дом на Сорок четвертой улице в Нью-Йорке. Притон пользовался дурной репутацией, но там частенько бывал сам Пи Джи Мэдден. Поговаривали, что мало ему азартных игр в роскошных игорных домах на Уолл-стрит. Ну и в тот день в притоне на Сорок четвертой был Мэдден – элегантный, в смокинге. Играл рискованно и по-
